– Какие вы добрые!..

– Отчего? – спросил доктор. – Что случилось?

– Да ничего особенного. Но если б я явился на английский пароход, меня не только не стали бы угощать чаем, но даже не посадили бы и не подали бы мне руки.

– Неужели?

– Да. Англичане презирают нас. Они считают Индию своею страной, где живут не люди, а рабы.

И сингалезец грустно вздохнул.

Урвич, владевший английским языком, прислушивался к этому разговору доктора с сингалезцем и, взглянув случайно на сидевшего вдали Дьедонне, заметил, что тот тоже внимательно слушает.

IV

Всем обществом ездили на берег, чтобы осмотреть Коломбо, обедали в очень хорошей, богато обставленной гостинице, отведали индийского блюда «кэри»,   состоящего из разваренного риса со всевозможными пряными приправами, катались вечером за городом.

Дьедонне не принимал участия в этой поездке и остался на пароходе.

Отходили на другой день утром.

Урвич, полный новых впечатлений и очень довольный ими, разгуливал по палубе. Остальные пассажиры занимались тем, что, столпившись у планширя, бросали в воду серебряные монеты черномазым мальчишкам, сновавшим кругом на маленьких самодельных лодочках. Мальчишки бросались за монетой в воду и без промаха ловили её. Мало того, ныряя, успевали они ещё заводить под водой драку из за этой добычи.

Местные лодки в Коломбо не совсем обыкновенные устройства. Узенькие, долблёные, с остроконечной кормой и носом, они соединены двумя деревянными дугами с увесистым поленом, которое плывёт таким образом рядом с лодкой и сообщает ей устойчивость, не особенно замедляя впрочем её ход. Лодочник голый, с перевязкой на бёдрах и с тряпкой на голове, правит и гребёт вместе с тем одним веслом.

Почти перед самым отходом парохода, когда уже собирались поднять трап, подплыла к нему такая лодка, и из неё вышел индиец в белой чалме и белом, лежавшем на его плечах красивыми складками плаще.

Он сказал что то по своему голому лодочнику, и тот, кивнув головой, остался его ждать.

– Нельзя на пароход, нельзя, сейчас отходит, – хотел было остановить индийца вахтенный матрос, но тот, словно не понимая, в чём дело, миновал его и, ступив на палубу, начал оглядываться, как бы ища кого то.

– Вы русский? – спросил он проходившего в это время Урвича.

Урвич остановился.

– Да, русский, – ответил он по английски, то есть так же, как и вопрос был сделан.

– Вы пассажир тут?

– Да.

– Идёте до Владивостока?

– Да.

– Значит, будете в Сингапуре?

– Вероятно, через семь дней. Так, по крайней мере, обещает капитан.

– Могу я вас попросить об одном одолжении?

– Пожалуйста.

– О! – воскликнул индиец, – если бы вы мне не сказали даже, что вы русский, я бы теперь не сомневался в этом.

– Почему же?

– Потому что русские очень добрые всегда и не отказывают в услуге даже незнакомому для них человеку.

– В чём же дело?

– Могу я вас попросить, – опять повторил индиец, – передать по адресу в Сингапуре письмо?

– Ничего нет легче, – улыбнулся Урвич, – дайте мне ваше письмо, я передам его по адресу в Сингапуре.

Индиец из складок своего плаща достал запечатанный конверт с готовым уже и надписанным адресом.

– Только, пожалуйста, – пояснил он, – не посылайте это письмо по городской почте в Сингапуре, а лучше всего отвезите сами. Может быть, вы и раскаиваться в этом не будете, – добавил как то загадочно индиец.