Наступила короткая пауза, потом раздалось звяканье цепочки и дверь открылась.

Стремительно шагнув вперед, Джонни оказался перед Ноланом и двинул его пистолетом в висок. Нолан, крупный лысый тип в пижаме красного нейлона, рухнул на персидский ковер и застыл. Джонни перешагнул через него и, продолжая целить в живот Нино, приказал:

– Входи.

Нино поспешно подчинился.

Джонни закрыл дверь и толкнул своего невольного сообщника вперед, чтобы поспешно осмотреть квартиру. Большие комнаты были обставлены роскошной крикливой мебелью, как любили делать в конце прошлого века. В доме никого не было. В ванной Джонни открыл аптечку и нашел то, что искал: рулончик лейкопластыря. Потом вернулся к Нолану, все ещё валявшемуся на ковре.

Повернувшись к Нино, Джонни приказал:

– Ложись на живот и заведи руки за спину.

Нино поспешно подчинился.

– Не убивай меня! – взмолился он. – Я сделаю все, что прикажешь.

Джонни опустился на колени возле сутенера, связал ему запястья лейкопластырем, потом взялся за лодыжки.

– Если я услышу хоть малейший звук, – предупредил он, поднимаясь, – или попытаешься освободиться, я тебя убью. Понял?

Нино попытался поднять голову, чтобы утвердительно кивнуть – он был слишком перепуган, чтобы открыть рот.

Нолан начал приходить в себя, но его запястья уже были связаны за спиной. Джонни сунул пистолет в карман и поставил хозяина на ноги. То таща его, то толкая, провел через всю квартиру и швырнул на пол ванной. Сам уселся на стул и, закурив, стал ждать, когда тот придет в себя. Он наполовину её выкурил, когда Нолан окончательно очнулся.

Сначала он моргнул, потом, ощутив боль в виске, поморщился. Через несколько секунд он смог сесть, лицо приобрело осмысленное выражение – и он жутко потрясен, когда узнал Джонни.

Тот вынул из кармана нож Нино и попробовал пальцем его лезвие. Остро отточенный клинок сверкнул. Джонни подался вперед и помахал его кончиком в дюйме от левого глаза Нолана.

– Либо ты крикнешь – и получишь этот нож в глотку, либо поведешь себя благоразумно – и быстро от меня избавишься.

Нолан испепелил его взглядом:

– Несчастный идиот! Ты что, не знаешь, что уже покойник?

– Не говори так. Кончится все тем, что я тебе поверю и прихвачу с собой всех негодяев, которых смогу. А начну с тебя.

Лезвие ножа коснулось шеи пленника. Выступила капля крови, и Нолан торопливо откинул голову. Затылок стукнулся о стену, и новая гримаса боли исказила его лицо. В глазах сверкнула ненависть.

– Все, что мне нужно, – не спеша пояснил Джонни, – узнать, где ты прячешь кокаин.

– Здесь я его не держу. Именно потому я сказал Нино, чтобы он позвонил завтра утром.

– Очень хорошо. Значит, именно поэтому ты впустил его, когда узнал про крупный заказ. – Лезвие ножа скользнуло по горлу Нолана, и складки кожи стали сочиться кровью. – Говори!

Тяжело дышавший Нолан продолжал молчать, губы его оставались крепко сжаты.

– Ты – упрямец, – заключил Джонни. – Большой упрямец.

Он положил нож на землю, встал, подхватил Нолана под мышки, поставил на ноги и двинул кулаком под дыхало.

Нолан отшатнулся и осел у стены. Левая рука Джонни обхватила его за шею, и кулак снова нашел цель.

– Так где ты прячешь кокаин?

Нолан с ненавистью покосился на него, но промолчал.

– Большой упрямец, и дурак не меньший, – констатировал Джонни, покачивая головой.

Он отрезал кусок лейкопластыря и залепил пленнику рот. Потом заткнул пробкой сливное отверстие ванны, открыл кран до отказа и присел на стул, дожидаясь, пока наберется вода.