|
С трудом встал на ноги, его шатало. На лице было дикое, испуганное выражение. Кари, бережно придерживая соратника, повел его к морю - умыться. В берег с глухим гулом бились неутомимые волны. Викинги, отправившиеся в селение, вернулись к вечеру. Со стороны дороги разнесся противный скрип, и показались медленно катящиеся телеги, нагруженные бочками и мешками. Викинги брели рядом с ними, непринужденно смеясь и болтая. - Вставайте, лежебоки! - крикнул Хаук, подходя к лагерю. - Все на разгрузку! Мы купили все, что нужно для долгого пути… - И пиво! - глубокомысленно изрек спящий Вемунд, не переставая храпеть. - И ты вставай, - приказал ему конунг. - Сам знаешь, у нас работают все. Ивар, у которого после целого дня махания мечом нестерпимо ныли плечи и руки, без особого воодушевления направился к телегам. Но работа спорилась, мешки один за другим шлепались на землю, в бочонках чтото призывно булькало, и вскоре весь груз был свален на замшелые камни, где лежал теперь беспорядочной кучей. Возчики щелкнули кнутами, и телеги, заскрипев еще противнее, отправились в обратный путь. - Арнвид! - Во взгляде, обращенном на Лысого, был приказ. - Вопроси руны. Все готово, и мы можем выйти в море хоть завтра. Что нам готовит судьба? - Сейчас посмотрим. - И эриль, бормоча чтото под нос, отвязал от пояса небольшой мешочек из кожи, бока которого украшали таинственные знаки. Закрыв глаза, он сунул в мешочек руку и вытащил оттуда небольшую пластинку, выточенную, судя по цвету, из моржового клыка. На ее поверхности был выжжен угловатый значок. Ивар с суеверным страхом наблюдал за Арнвидом. Лысый старик в этот момент выглядел величественно, словно сам Один, а глаза его едва заметно светились. Недовольно пробурчав чтото себе под нос, он вытащил еще одну руну и воззрился на нее с видом человека, силящегося разгадать трудную загадку. - Молот Тора и День, - сказал эриль после паузы, во время которой никто из викингов не решался нарушить тишину. Обычно буйные и шумные, сейчас морские воины, сбились в тесную кучку, словно нашкодившие дети. - Борьба, а потом слава. Путешествие наше будет непростым, но в нем обретем мы немало побед! Можно плыть, конунг! Хаук, на лице которого на мгновение появилось и тут же исчезло выражение жадного любопытства, обвел, взглядом дружину. - Вы слышали? - спросил он звенящим голосом. - Завтра мы отправляемся в поход, и пусть Владыка Ратей будет с нами! Одину слава! - Одину слава! - Трижды повторенный тремя десятками луженых глоток клич прокатился по берегу, заставив море на мгновение утихнуть, а чаек - с истошными воплями взвиться в воздух. А вечером, когда огонь костра жадно облизывал поленья, а над ним шкварчали, исходя жиром, отборные куски мяса, конунг совершенно неожиданно обратился к Ивару. - Каждый новый дружинник, - сказал Хаук, и глаза его были холодны, точно зимний рассвет, - попадающий на наш корабль, должен рассказать о себе. Мы должны знать, с кем нам придется сражаться бок о бок. Собравшиеся вокруг костра викинги радостно загудели. Ивар сглотнул. Рассказывать не хотелось, хотелось спрятаться от устремленных на него любопытных взглядов. - Ну, я… мне, - начал он, чуть не заикаясь. - Не мямли! - прервал его конунг. - Ты не косноязычен, так что говори нормально. - Я родом из Скауна, что близ озера Мьерс, - сказал Ивар, собравшись с духом. |
