Ингьяльд, судя по звукам, копался в том хламе, что опустили в могилу вместе с колдуном, рыжий викинг стукал огнивом, один за другим зажигал факелы. Хозяин кургана свирепо зыркал по сторонам, но более не шевелился – похоже, и в самом деле потерял силу.

Через дыру в потолке спустился Арнвид, похожий на паука, по прихоти злых детей лишившегося половины ног. С надсадным кашлем опустился на пол, вылез из петли и решительно направился к мертвецу, которому был чуть выше пояса. Чтобы заглянуть Рауду в лицо, старому эрилю пришлось задрать голову, но под его взглядом колдун дернулся, как от удара хлыстом.

– Славно, – сказал Арнвид, потирая руки. – Сам будешь говорить, или как?

– О чем?

– О том, что с миром творится, – старый эриль подумал и добавил, – со всеми мирами.

Подошел Нерейд с факелом, рядом с Иваром встал перепачканный пылью и зеленой слизью Ингьяльд, все с ожиданием уставились на мертвеца. Во взгляде того появилось удивление, а когда зашевелил челюстями, голос прозвучал без прежнего напора:

– Ради знания явились ко мне? Не за сокровищами?

– Сокровища почетнее у живых добывать, не у мертвых, – гордо сказал Ивар. – Мы хотим знать, что вызвало те напасти, от которых страдает не только Мидгард, но и Свартальвхейм, и соседние миры…

Рауд Могучий клацнул зубами так, что по подземелью пошло гулять эхо, а потом заговорил.

Речь его звучала странно, слова произносил немного иначе, некоторые казались вовсе непонятными, так что приходилось напрягать слух и мозги, чтобы не упустить нить. Повествовал же о вещах вовсе чудных – что далеко на востоке, на другом конце Мидгарда лежит обширная страна, и вот тамошние то ли колдуны, то ли боги учудили нечто, нарушившее равновесие от кроны до корней Мирового Ясеня.

– А точнее сказать не можешь? Кто? Где находится и как до него добраться? – уточнил Арнвид.

– Я тебе что, голова Мимира? – мертвый колдун, похоже, обиделся. – Что вижу, то и говорю. Это тебе не наши фьорды, где всякий камень родной, и даже не Хель с Асгардом… Чтобы точно увидеть, нужно поближе подобраться, а туда, если на драккаре, то год пути.

– Год? – Ивар покачал головой. – Какой смысл плыть? Все одно не успеем?

– Погоди, – остановил его Арнвид. – А что будет дальше, если тех магов или богов не остановить?

Рауд Могучий хмыкнул, гнилым мясом завоняло сильнее.

– Рагнарёк не наступит! – изрек он. – Мир сойдет с предначертанного пути! Все извратит свою сущность, доброе станет гнусным, отвага – подлостью, боги – червями, а мокрицы – небожителями! Слава обратится позором, золото начнет ржаветь, и живущие испытают такие муки, каких не могут измыслить!

– Красиво, но мутно, – Нерейд, слушавший, без особого интереса, поскреб макушку.

– Яснее не могу, – буркнул Рауд. – Не все открыто даже взору мертвого, но уже то, что вижу я, заставляет меня радоваться, что я погиб, и желать, чтобы вы скорее последовали за мной.

– Сколько у нас времени? – спросил Арнвид.

– До следующего Йоля, до нового солнца.

– А плыть – год… – протянул Ивар, чувствуя, как опускаются руки, а сердце окутывает серая пелена уныния.

Со временем не по силам спорить даже самому отважному и умелому, что люди, асы и ваны, непомерно могучие хримтурсены склоняются под его тяжелой дланью, нет того, кто бы умел творить дни из ничего.

– Это обычными путями, – сказал хозяин кургана, и в голосе его прозвучало нечто вроде сочувствия. – Но есть дорога, что лежит севернее севера, и по ней можно провести драккар.

– Севернее севера? – Арнвид побледнел так, что стали видны жилки в глубине плоти, проглянули кости и хрящи черепа.