— Тебе повезло. Она отлично готовит.

— Если тебе нравится так думать, пожалуйста. Обычно я готовлю сам, но под вечер так устаю, что мне все равно, что я ем. Хотя повар она, конечно, чудесный. Вот, — он подал ей полотенце и одну из своих фланелевых рубашек, — походишь в этом, пока твоя одежда высохнет. Халата у меня нет.

— Мне кажется, это лишнее, — с сомнением произнесла она.

— Ты вся дрожишь, а если Зак узнает, что ты простыла, он обвинит в этом, естественно, меня.

— Ладно.

Они прошли мимо кухни и остановились у ванной комнаты.

— Если хочешь, прими горячую ванну, — сказал Холт и стал подниматься по лестнице.

Вот ему холодно не было. Ему было жарко. И все благодаря женщине, которая сейчас наверняка с удовольствием будет согреваться под теплыми струями воды.

Он вошел в спальню, которую когда-то занимал его отец. Теперь на кровати из красного дерева, на которой лежало разноцветное покрывало, спал он. Краски на обоях за многие годы выцвели, и оставалось только догадываться, какой рисунок был раньше. Деревянный пол, скрытый толстым ковром не полностью, был отполирован до блеска благодаря Марии.

Фотографий в спальне не было.

Холт выбрал эту комнату, хотя кроме нее были свободны еще три спальни. Он убедил себя, что поступил так потому, что ванная была рядом.

Сбросив мокрую одежду, он услышал плеск воды этажом ниже и простонал. Кажется, даже в своей ванной ему суждено представлять, как выглядит Ли Кинан без одежды. Он включил холодный кран на полную мощность и встал под душ.

Пятнадцатью минутами позже он обнаружил ее на кухне. При виде ее, одетой в одну из его рубашек, он сглотнул. Ее чисто умытое лицо порозовело, а влажные после душа волосы закручивались в колечки.

— Привет. Надеюсь, ты не будешь возражать? Я приготовила кофе.

— Ничуть. Рад, что ты чувствуешь себя как дома.

— Было бы странно, если бы это было не так, — делая глоток, сказала она. — После школы я иногда пропадала здесь с фотоаппаратом.

Холт пытался не смотреть на ее ноги, но этого не смог бы даже святой, а святостью он не отличался. Его рубашка доставала ей до колен, оставляя неприкрытыми гладкие стройные лодыжки, плавно переходящие в округлые икры.

Холт сделал глоток, когда она пошевелилась на стуле. Рубашка задралась еще выше. Горячий кофе обжег горло. Он открыл холодильник, молясь, чтобы холодный воздух хоть немного остудил его разгоряченную кровь.

— Будешь обедать?

Она остановилось рядом, и он почувствовал запах ее мыла.

— Если только готовить буду я.

— Прошу, — он отступил в сторону. — А я пока нарежу хлеб.

— Пожалуйста, сядь и ничего не делай. — Ли ухватилась за его рукав. — Позволь мне сделать что-нибудь для тебя.

Холт кивнул и сел за большой овальный стол. Глядя, как она готовит бутерброды, он порадовался своему самоконтролю, но о нем было забыто, когда она потянулась за тарелками. Рубашка задралась, открывая его взору стройные бедра. Он заставил себя отвернуться, убеждая себя, что в ее полуобнаженных ногах нет ничего интересного.

Вдруг хлопнула задняя дверь, и на кухне их стало трое.

— Черт возьми, как же здесь уютно, — произнес Зак, и в его карих глазах заплясали веселые чертики.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В эту секунду Ли осознала, что из всей одежды на ней только рубашка Холта, а сама она находится в доме наедине с мужчиной. Однако она быстро справилась со своим смущением и с улыбкой обернулась к Заку.

— Ты вовремя. Мы как раз собирались обедать. Какой сэндвич ты предпочитаешь?

— Не хочу вам мешать, — бросив взгляд на Холта, сказал Зак.