«По всей видимости, нет, — подумал Михаил. — Вероятно, у Альварес какие-то психологические соображения. Может быть, из-за излишней точности все выглядело бы чересчур пугающе — тогда у людей в головах начали бы тикать часы обреченности».

— Не думаю, что это имеет значение, — вслух сказал он.

Но для Юджина, автора страшного предсказания, это, естественно, значение имело. Михаил сел.

— Юджин, наверное, тебе очень странно слушать, как президент США, собственной персоной, рассказывает всему человечеству о чем-то, что вычислил ты.

— Странно? Да. Что-то в этом роде, — с запинками выпалил Юджин и вытянул перед собой руки, держа их параллельно. — У вас есть Солнце. У вас есть моя модель Солнца.

Он крепко прижал друг к другу пальцы.

— Это разные понятия, но они взаимосвязаны. Моя работа содержала прогнозы, которые стали известны. Следовательно, моя работа — ценная карта реальности. Но всего лишь карта.

— Думаю, я понимаю, — кивнул Михаил. — Существуют категории реальности. Несмотря на то, что мы умеем предсказывать особенности поведения Солнца с точностью до девяти знаков после нуля, мы не в состоянии представить, чтобы это поведение на самом деле вторгалось в наш уютный человеческий мирок.

— Что-то в этом роде, — согласился Юджин.

Он хлопнул в ладоши. Руки взрослого мужчины, а жест детский.

— Будто бы стены между моделью и реальностью рушатся.

— Знаешь, ты не единственный, у кого такие чувства, Юджин. Ты не одинок.

— Нет, одинок, — ответил Юджин. Выражение его лица стало непроницаемым.

Михаилу очень хотелось обнять его, но он понимал, что нельзя.

Президент Альварес объясняла:

— Мы намереваемся построить в космосе щит. Это будет диск, сделанный из тончайшей пленки, с диаметром больше диаметра Земли. На самом деле он будет настолько велик, что, как только начнет обретать форму, будет виден из каждого дома, из каждой школы, с каждого рабочего места на Земле, потому что это будет созданная руками людей конструкция в нашем небе, видимые размеры которой будут не меньше Солнца и Луны.

Мне сообщили, что щит будет виден невооруженным глазом даже с Марса. Мы воистину оставим свою метку в Солнечной системе.

Альварес улыбнулась.

Шиобэн вспомнила совещание со своей пестрой компанией в Королевском обществе с того момента, как в их разговор вмешался Аристотель.

В принципе, трудно было себе представить более простую идею. Когда солнце светит слишком жарко и ярко, вы раскрываете зонт. Следовательно, для защиты от солнечной бури можно было построить зонт в космосе — мощную завесу, достаточно большую для того, чтобы заслонить всю Землю. И в решающий день человечество благополучно укроется в тени искусственного затмения.

— Центр тяжести щита будет расположен в точке «эль один», — сказал Михаил. — Между Солнцем и Землей, на совместной орбите.

Тоби спросил:

— А что это за точка «эль один»?

— Первая точка Лагранжа в системе Земля — Солнце. Космическое тело, вращающееся между Землей и Солнцем — например, Венера — движется по своей орбите быстрее, чем Земля. Однако гравитационное поле Земли притягивает Венеру, хотя и значительно слабее, чем гравитационное поле Солнца. Разместите искусственный спутник намного ближе к Земле — на расстоянии, вчетверо превышающем расстояние до Луны, — и притяжение Земли станет таким сильным, что спутник будет тянуть назад к Земле, а вокруг Солнца он будет обращаться с той же скоростью, что и Земля.

Эта точка равновесия называется первой точкой Лагранжа, в честь французского математика восемнадцатого века, который первым обнаружил ее.