Молчит стыдливая печаль,

         Лишь вызывающее слышно,

         И, замирающей так пышно,

         Ей ничего уже не жаль.

«Учись у них – у дуба, у березы…»

         Учись у них – у дуба, у березы.

         Кругом зима. Жестокая пора!

         Напрасные на них застыли слезы,

         И треснула, сжимаяся, кора.

         Всё злей метель и с каждою минутой

         Сердито рвет последние листы,

         И за сердце хватает холод лютый;

         Они стоят, молчат; молчи и ты!

         Но верь весне. Ее промчится гений,

         Опять теплом и жизнию дыша.

         Для ясных дней, для новых откровений

         Переболит скорбящая душа.

«Солнце садится, и ветер утихнул летучий…»

         Солнце садится, и ветер утихнул летучий,

         Нет и следа тех огнями пронизанных туч;

         Вот на окраине дрогнул живой и нежгучий,

         Всю эту степь озаривший и гаснущий луч.

         Солнца уж нет, нет и дня неустанных

         стремлений,

         Только закат будет долго чуть зримо гореть;

         О, если б небо судило без тяжких томлений

         Так же и мне, оглянувшись на жизнь, умереть!

«Еще одно забывчивое слово…»

         Еще одно забывчивое слово,

         Еще один случайный полувздох —

         И тосковать я сердцем стану снова,

         И буду я опять у этих ног.

         Душа дрожит, готова вспыхнуть чище,

         Хотя давно угас весенний день

         И при луне на жизненном кладбище

         Страшна и ночь, и собственная тень.

«Кровию сердца пишу я к тебе эти строки…»

         Кровию сердца пишу я к тебе эти строки,

         Видно, разлуки обоим несносны уроки,

         Видно, больному напрасно к свободе

         стремиться,

         Видно, к давно прожитому нельзя воротиться,

         Видно, во всем, что питало горячку недуга,

         Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга.