Что же, – к чему этот взгляд?

         Где ж мой язвительный холод?

         Грусти твоей ли я рад?

         Знать, я надменен и молод?

         Что ж ты вздохнула? Цвести —

         Цель вековая созданья;

         Ты говоришь мне: прости!

         Я говорю: до свиданья!

Свобода и неволя

         Видишь – мы теперь свободны:

         Ведь одно свобода с платой;

         Мы за каждый миг блаженства

         Жизни отдали утратой.

         Что ж не вижу я улыбки?

         Иль сильней всего привычка?

         Или ты теперь из клетки

         Поздно пущенная птичка?

         Птичка-радость, друг мой птичка,

         Разлюби иную долю!

         Видишь – я отверз объятья:

         Полети ко мне в неволю.

«После раннего ненастья…»

         После раннего ненастья

         Что за рост и цвет обильный!

         Ты даешь мне столько счастья,

         Что сносить лишь может сильный.

         Ныне чувства стали редки,

         Ты же мне милей свободы;

         Но боюсь я той беседки,

         Где у ног почиют воды.

         Сердце чует, что недаром

         Нынче счастие такое;

         Я в воде горю пожаром,

         А в глазах твоих – так вдвое.

«Мудрым нужно слово света…»

         Мудрым нужно слово света,

         Дружбе сладок глас участья;

         Но влюбленный ждет привета —

         Обновительного счастья.

         Я ж не знаю: в жизни здешней

         Думы ль правы, чувства ль правы?

         Отчего так месяц вешний

         Жемчугом осыпал травы?

         Что они дрожат, как слезы, —

         Голубого неба очи?

         И зачем в такие грезы

         Манит мглу любовник ночи?

         Ждет он, что ли? Мне сдается,

          Что напрасно я гадаю.