С кровати упал на пол стакан и разбился. Пришла усталая, раздраженная Аделаида и принялась собирать осколки.

— Аделаида, у Бруно потерялась марка, такая треугольная. Она, должно быть, где-то здесь, на полу. Посмотри-ка там, а я — здесь.

— Ее не может быть на полу, я точно знаю, она была в кармашке…

— Помолчи, Бруно. Аделаида, посмотри под ковром. А я поищу в книгах. Не порежь коленку осколком. Привет, Найджел, у Бруно потерялась марка, треугольная. Помоги нам разыскать ее. Она, должно быть, на полу.

Стоя в дверях, Найджел с сонным видом наблюдал, как Денби и Аделаида медленно ползли по полу навстречу друг другу.

— Под кроватью я сам посмотрю. Здесь дырка в ковре, может, она туда провалилась.

— Бесполезно искать ее, Денби. Я же знаю, ее нет в комнате…

— Ну а где же она может быть?

— Не знаю, но только я знаю…

— Перестань болтать чепуху. Ну, ты и помощник, Найджел. Бруно — в постель. Да, на полу ее как будто не видно. Я еще посмотрю в шкатулке и на полках. Можешь идти, Аделаида, только прибери эти чертовы осколки, да не оставляй их в корзине для бумаг. И поднос захвати. Не хлопай так зверски дверью!

Слышно было, как Аделаида с шумом спустилась по лестнице. Найджел наблюдал за Денби, который обыскал комод, отодвинул его от стены, вытащил книги из книжного шкафа.

— Может, она в какой-нибудь книге. Тогда черта с два ее разыщешь. Ну и Бог с ней! Бруно, отнесись ты к этому философски.

— Это лучшая марка в коллекции. Она стоит двести фунтов.

— Ну и на что они тебе? Господи, Бруно, да не принимай ты все так близко к сердцу, у меня сегодня и без того гнусный день. Только твоей марки еще не хватало. Найджел, ты или помогай, или уматывай. Бруно, извини, ну не смотри ты так.

— Я знаю, вы только и ждете моей смерти, только и ждете.

— Бруно, перестань! Я еще проверю на лестничной площадке, на ступеньках поищу, внизу. Может быть, она потерялась, когда я уносил к себе шкатулку. Успокойся. Ты даже не открыл «Ивнинг стандард».

— Мне эта марка нужна.

— Не капризничай. Я поищу ее. Почитай ради Христа газету. Темза выходит из берегов. Нам грозит наводнение. Сразу забудешь про марку.

Денби вышел, Найджел — вслед за ним. Закрыв дверь, Денби принялся обследовать линолеум на лестничной площадке. Найджел тронул его за плечо.

— Найджел, проваливай. Спишь на ходу.

— Можно вас на секундочку?

— Нельзя.

— Насчет марки.

Денби выпрямился. Найджел пошел к себе в комнату, Денби — за ним.

Комната Найджела была унылой и неприбранной. Мебель сдвинута к стенам, туалетный столик выставлен за дверь, на лестничную площадку. Верхний свет падал прямо на потертый коричневый ковер посреди комнаты; дощатый пол, крашенный давным-давно дешевой краской, облупился. Какие-то разноцветные индийские деревянные зверушки стояли на комоде, и среди них — две банки из-под варенья с нарциссами и анемонами; увядшие нарциссы словно сделаны из пожелтевшей папиросной бумаги. Найджел стоял посреди ковра, заведя одну ногу за другую, опустив голову, его длинные волосы мягкой дугой сходились у подбородка. Он сделал Денби знак, чтобы тот закрыл за собой дверь.

— Ты что здесь, танцуешь, что ли? — спросил Денби.

— Я знаю, где марка.

— Ну! И где же она?

— А что мне будет, если я скажу?

— Ничего.