Час спустя, приняв душ, переодевшись в мягкий халат и отдохнув, Настя решила, что пришло время для решительных действий. Для начала она обошла квартиру, заново привыкая к ней. А потом решила сделать уборку. Целых два часа она пылесосила ковры, мыла полы, выбрасывала скопившиеся журналы и старые квитанции.

После этого Настя решила устроить перекур. Но вспомнила, что бросила курить много месяцев назад, как только узнала о том, что беременна. Поискав по шкафам и ящикам стола, она нашла помятую пачку «Мальборо», в которой оставалось две сигареты.

Настя зажгла сигарету и села в кресло, вытянув ноги и блаженно прикрыв глаза. От первой затяжки у нее слегка закружилась голова. Но вскоре это прошло. Глубоко затянувшись сигаретой, она выпустила три кольца и проследила за тем, как они друг за дружкой медленно плывут к потолку.

За окном гудел и сигналил густой поток машин. Настя повернула голову и посмотрела в окно. Еще не стемнело, но до вечера совсем недолго. Впрочем, ей не надо никуда торопиться. Теперь не надо.

Она снова прикрыла глаза и стала думать о своей опустевшей квартире. Каждая вещь, каждое место здесь было связано с Алексеем. Вот он лежит на диване, в одних шортах, закинув загорелые босые ноги на спинку дивана, в руках — журнал «Авторевю». Полистав журнал, он откладывает его и смотрит на Настю. А Настя в это время, пытаясь вспомнить давнишние мамины уроки, пытается связать детскую кофточку. Вернее сказать — тренируется, поскольку «первый блин» все равно выйдет комом.

— Ма-амочка, — удовлетворенно, с улыбкой протягивает Алексей, глядя на неуклюжее мелькание спиц у нее в пальцах.

— Чего?

— Я говорю: хорошо смотришься с вязаньем в руках. Тебе идет.

— Не издевайся!

— И не думал.

Она начинает новый рядок и спрашивает:

— Лучше расскажи, как у тебя дела в бизнесе?

— В бизнесе все нормально, — нехотя отвечает Алексей.

Как всегда, когда речь заходит о делах, Алексей тут же уходит от разговора и замыкается в себе. И снова между ними вырастает пестрая обложка журнала с каким-то сверхмощным и сверхмодным спорткаром.

Настя открыла глаза и посмотрела на незакрытые жалюзи. Эти жалюзи Алешка вешал сам. Настя вспомнила его горделивое, самоуверенное лицо.

— На кой черт нам мастер, когда я сам — мастер с большой буквы «М»!

— Звучит двусмысленно, — с улыбкой заметила Настя.

— Согласен, — улыбнулся и Алексей. — Ты меня подловила. Но если станешь продолжать в том же духе, будешь вешать жалюзи сама.

Настя изобразила, будто застегивает губы на молнию, закрывает на ключик и выбрасывает ключик через плечо, чем вызвала смех Алексея.

…Сейчас вспоминать обо всем этом было странно — и приятно, и как-то тягостно-страшно одновременно. Настя, не открывая глаз, протянула руку, чтобы взять с письменного стола пачку «Гламура» и зажечь новую сигарету. Со стола что-то с глухим стуком упало на пол.

Настя открыла глаза и увидела, что на полу, прямо у ее ног, лежит компакт-диск в картонной упаковке с размашистой надписью красным фломастером: «МЫ!»

Настя несколько секунд смотрела на компакт-диск, а затем, проклиная себя за малодушие, встала с кресла, подняла диск, прошла с ним к телевизору и, еще пару секунд помедлив, вставила его в деку ДВД-проигрывателя.

Потом включила телевизор и нашла видеоканал. Затем снова взяла пульт от проигрывателя и, немного поколебавшись, нажала на кнопку «пуск».

На огромном экране телевизора появился Алексей. Муж стоял посреди осеннего парка, на ковре из огненно-рыжих листьев. Его щеки и подбородок покрывала недельная русая борода, сбрить которую ему было лень.