|
Существовал заранее составленный список (такой всегда находится в подобных обстоятельствах), но теперь такие формальности не соблюдались. Прежде этому уделяли тщательное внимание. Видные горожане: врачи, юристы. Два каменщика. Три лавочника. Четыре ремесленника. Один предполагаемый коммунист. Два добрых католика. Жители города и близлежащих деревень. Ни женщин, ни детей — никого, чья смерть могла бы навлечь обвинения в бесчувственности и жесткости. Таким был заведенный порядок прежде, чем цивилизация действительно рухнула. Но тщательность осталась в прошлом, немцам было не до разборчивости. Месть — вот единственная цель. В город ворвались грузовики, солдаты похватали первых двадцать шесть человек, кого увидели, собрали их и погнали в школу, которая за пять минут была очищена от учеников и учителей.
Эктор Морвиль в подобном кризисе был бесполезен. Заместителем мэра Везона он стал по той единственной причине, что нравился людям, и он со всей очевидностью наслаждался толикой почестей, какие приносил ему этот пост. Его жена умерла, и, избрав его, город таким образом высказал свои соболезнования, помешав ему совсем замкнуться в себе. Мэр перед заседаниями нередко притворялся больным (он был совершенно здоров, но ленив), давая возможность Эктору красоваться во всех регалиях и надуваться от гордости, восседая во главе стола. Никто его не вышучивал, хотя это было бы очень просто. Его радость была слишком неподдельной и чистой, чтобы омрачать ее циничным смехом. Теперь он был в ужасе от внезапного бремени своей должности, парализован опасностью, нависшей над его друзьями, людьми, которых он знал многие годы. От переживаний он постарел на глазах, из упитанного и лоснящегося (его семья владела небольшой фермой, которая, стимулируемая нехваткой продовольствия, начала производить поразительные количества пищевых продуктов) превратился в сутулого и седого. В одночасье старик со всеми стариковскими сомнениями и колебаниями. Поэтому он обратился за советом к Жюльену, своему другу детства, когда тот приехал вечером на велосипеде в город, чтобы узнать, что происходит. Среди арестованных оказалась Элизабет Дюво, которую схватили только потому что она переходила главную площадь Везона, купив материи в лавке. Туда завезли ситец, и все до единой женщины в округе, прослышав об этом, слетелись в Везон посмотреть, не удастся ли что-нибудь купить. Когда она не вернулась, деревня Роэ обратилась за помощью к Жюльену, и он отправился к заместителю мэра узнать какие возможно подробности. — Им не причинили вреда? — Не знаю. — Что им нужно? — спросил он. — Скажи же, что им нужно? — Надо думать, им нужны люди, убившие того солдата. — А мы их знаем? — спросил Жюльен, прекрасно все зная. Знали все. Как только в городе услышали об убийстве, все поняли, кто его совершил. В тот вечер за городом видели двоих, потом, когда нашли труп, они исчезли, и с тех пор их никто не видел. Никто не догадывался, куда они скрылись; они давно научились прятаться. Это были не самые уважаемые горожане — один был известным пьяницей, — но обоим хватало храбрости. Когда им было приказано явиться работать на немецкую фабрику, они потолковали и решили отказаться. Дисциплинированностью они не отличались еще в школе, да и работники из них потом вышли никудышные. Они так и не научились выполнять приказы. Война эти качества превратила в достоинства. Однажды ночью они исчезли, растворились в лесах и холмах, которые знали как свои пять пальцев, а солдаты и полиция не знали вовсе. Некоторое время спустя к ним присоединились другие, и они стали группой Сопротивления, сами даже не подозревая об этой трансформации. Одни были героями, другие не хотели работать на немцев. Одни были идеалистами, другие патриотами, третьи — потому что любили насилие, четвертые — потому что его ненавидели. |
