Когда Ралль закончит, Зерильдой овладеют темные силы, которые гессенцы обрушат на врагов Молоха. Горе неразумным бунтарям, что осмелятся встать у них на пути.

Чем дольше Ралль читал заклинание, тем сильнее, однако, овладевали им сомнения: он несет тарабарщину, а Зерильда стоит в центре начерченного мелом знака, с ней ничего не происходит… Но стоило произнести последние слова, как мебель в комнате задрожала, посуда зазвенела, и в кабинет из ниоткуда ворвался горячий зловонный ветер.

Вскинув руки, Зерильда воскликнула:

– Приди, Аваддон! Соединись со мной, и вместе мы погрузим этот мир, что заточил тебя в неволю, в сиятельный хаос! Ты отомстишь!

Налетел новый порыв смрадного, как дыхание бешеной собаки, ветра, и Ралль покачнулся. Зерильда тем временем начала преображаться: кожа ее потемнела и уплотнилась, глаза загорелись желтым огнем, пальцы превратились в длинные загнутые когти, а зубы – в клыки. Каштановые пряди медленно оборачивались змеями, как у Медузы Горгоны с греческой вазы.

Не опуская рук, Зерильда расхохоталась безумным смехом, который разнесся по кабинету. Ралля до самых костей пробрал холод.

Вспыхнул ослепительный свет, стало жарко, как в преисподней. Ралль заслонился руками, жалея, что и правда не разделся: на лбу выступили градины пота, а в красном мундире полковник почувствовал себя, словно оказался дома, в Гессене, посреди жаркого лета.

Прошло мгновение – а может, и часы, – но когда Ралль опустил наконец руки, и свет, и жар исчезли. Вернулся жуткий холод, от которого не спасали ни каменные стены, ни огонь в очаге.

Пропала и Зерильда. Слышалось только эхо ее хохота.

За окном занимался рассвет, хотя казалось, что ритуал занял всего несколько минут. На деле же он отнял часы.

В помещение ворвался Пиль и прокричал:

– Повстанцы заняли главные улицы города!

И вновь Раллю было не за что упрекнуть его.

– Как это?

– Командующий повстанцами, генерал Вашингтон, ночью пересек реку барона де ла Варра и на рассвете атаковал заставу у дороги на Пеннингтон!

Когда до Ралля дошел наконец смысл сказанного, он покачал головой.

– Построить полк в конце Кинг-стрит. Сегодня Вашингтон и его сброд торгашей, который он зовет армией, не возьмут Трентон!

Из кармана жилетки он достал доставленное накануне Пилем сообщение. В депеше говорилось, что Вашингтон и его люди уже идут на Трентон… Ралль горько покачал головой.

* * *

Морозный воздух обжигал горло. Генерал Вашингтон мчался на белом коне, ведя людей на Трентон. Сопротивления они встретили даже меньше, чем ожидали. Он, правда, надеялся напасть еще до рассвета, но лед на воде помешал быстрой переправе. Высадиться на противоположном берегу реки де ла Варра в полночь не вышло: Вашингтон прибыл на место не ранее трех часов пополуночи, да и генералы Кадволладер и Юинг не смогли присоединиться к нему из-за суровых погодных условий.

В иных обстоятельствах генерал Вашингтон дождался бы их, но сейчас он просто не имел права терять время. Он обязан был захватить Трентон – и не только по той причине, которую он представил Континентальному конгрессу. Конечно же, после потери Нью-Йорка Континентальная армия остро нуждалась в победе еще до Нового года.