Примерно через полчаса Элис уже подходила к дому, указанному в объявлении. Небольшой двухэтажный особнячок, на первом этаже которого разместился комиссионный магазин, выглядел весьма непривлекательно, но она решительно нажала кнопку звонка у входной двери.

Комната оказалась обыкновенной меблирашкой. Диван, заменяющий кровать, крошечный столик, пара стульев с прямыми спинками, небольшой одностворчатый шкаф и выцветший ковер на полу составляли всю ее обстановку.

Один угол комнаты хозяева отгородили бамбуковой ширмой. За ней обнаружилась старая газовая плита, облупленная раковина, небольшой рабочий столик с растрескавшейся столешницей и старенький буфет с шестью полками, заполненный всякой всячиной. Кухонная посуда, фаянсовые чашки, металлический чайник и пара кастрюль были просто свалены в углу.

Элис подошла к дивану, включила бра, висевшее над ним, и присела в задумчивости.

У нее сохранился банковский счет на девичью фамилию, который после замужества она так и не удосужилась закрыть. Как это теперь кстати. Но на нем оставалось что-то около тысячи долларов и ни на что другое ей пока рассчитывать не приходится. Конечно, можно вернуться к отцу, но после двух лет замужества и относительной самостоятельности вряд ли ей понравится снова во всем зависеть от него. Кроме того, здесь ее Аллан вряд ли сможет отыскать.

К горлу снова подкатил комок, и Элис с трудом сглотнула. Нечего рыдать! По крайней мере, сейчас. Разве что ночью можно дать волю чувствам, а сейчас надо подумать, как и где найти работу. Любую работу. Официантки, продавщицы — словом, любую. Ей необходимо как-то пережить несколько недель, пока она не залижет раны и не решит, как жить дальше.

Она сможет сделать это, она должна. И нечего падать духом, незачем доставлять удовольствие Аллану и Кристель.

Аллан и Кристель! Даже одно соседство этих имен заставляет почувствовать глубокую боль.

Элис резко поднялась с дивана, надела пальто и, выключив свет, направилась к выходу. Надо думать только о работе. Заставить себя не вспоминать об Аллане. Она теряет самообладание, думая о нем, а ей необходимо быть сильной…

Она нашла работу почти сразу в небольшом продуктовом магазинчике на той же улице, где и поселилась. Его хозяйка миссис Стороженко, веселая полная хохлушка, американка во втором поколении, похоже, знала всех своих покупателей. Она приветливо встречала посетителей, здороваясь с каждым из них и болтая обо всем на свете. Торговля шла бойко, основными товарами были свежие овощи и фрукты и охлажденные мясные деликатесы.

Миссис Стороженко, заметив новое лицо, широко улыбнулась Элис, и уже через несколько минут имела о ней почти полную информацию. В этой белозубой внучке одесской торговки с Привоза было нечто, заставляющее собеседника открывать ей душу. И, когда на следующий день Элис зашла в магазинчик пополнить съестные припасы, хозяйка обратилась к ней уже как к старой знакомой.

— Слушай сюда, деточка. Тебе ведь нужна работа, разве нет? Так моя дочка поехала знакомиться с родней своего мужа. Знаешь, она недавно вышла замуж. Хороший мальчик, всего лет пять как с Украины. Туда они и поехали. А пока она не вернется, не поработаешь ли ты вместо нее?

Элис согласилась с радостью, так как покупка одежды и оплата комнаты за месяц вперед изрядно пощипали ее банковский счет.

Мистер и миссис Стороженко оказались действительно очень приветливыми и добродушными людьми, работа не была особенно трудной, а физические нагрузки, с которыми она все же была связана, доставляли Элис какое-то извращенное удовольствие. Тем не менее первые дни самостоятельной жизни показались ей сплошным кошмаром. Что бы она ни делала, каждую минуту у нее в голове прокручивались картины прошлого, доставляя огромную боль, буквально царапая мозг.