– Нет.

– Ну вот видите!

– А я все равно не понимаю, почему быть беде! – не унимался кто то.

– А вы что, не помните эпитафию на могиле старика Мирова?

– Не припоминаю.

– Так вот, для забывчивых. На надгробном камне начертано: – Те, кто полз по земле, – взлетят, те, кто летал в поднебесье, – будут ползать, как гады. Все перевернется, и часовая стрелка пойдет назад"! Не улавливаете смысла?

– Ах вот оно что?! – неожиданно снизошло на непонятливого.

– То то и оно! Одна часть уже сбылась! – Оратор сощурился и драматично возвысил голос: – Те, кто ползал, уже взлетели! Вы чего, хотите ползать, как гады?

– А мы чего, летали? – спросил еще кто то.

– И этот – идиот! – развел руками самый умный. – Ну что за народ! Это же иносказательно говорится! Человек – высшее существо, значит, он летает душевно или духовно. Как хотите!.. Отупеем мы, вот что! Вот что подразумевать надо под словами старика Мирова! Скотами станем неразумными!.. Хотите стать скотами?!

– Нет! – ответила толпа дружно.

– И я не хочу!

– А что делать?

– Собирать манатки и драпать отсюда! Завтра послезавтра грянет какая нибудь катастрофа, поздно будет!

– И уйдем отсюда! – закричал какой то купчишка. – Построим где нибудь новый город! Без всяких кур! Где наша не пропадала!

– Правильно! – поддержали купца. – Русский человек нигде не пропадет! Нас трудностями не испугаешь! Знавали и пострашнее времена…

Глядя из окон здания городского совета на митингующих, слушая их эмоциональные речи, губернатор Контата думал, что все это неспроста, не будет речка прокладывать нового русла без веских на то причин. Народ не дурак, зря тревожиться не станет. Пусть нет у народа академического разума, зато смекалка имеется. Стадо человеческое, как барометр, способно ощущать приближение катастрофы.

– Ах, надо уезжать", – уверился Ерофей Контата.

На следующий день вышел в свет последний выпуск газеты поручика Чикина – Бюст и ноги", целиком посвященный отлету кур. Поручик считал, что за всю историю Чанчжоэ не было более эротичного события, чем массовый вылет кур в другие края.

– …Вместе с курами, – писал Чикин, – город утерял свою эротичность, и потому надо немедленно отыскать куриный клин, дабы обрести уверенность в своем эротическом будущем. У меня, например, – пускался в откровения поручик, – когда я увидел в небе парящих кур, напряглось мужское естество. Я испытал такой подъем эротизма, какого не помню с одиннадцати лет! Напряжение продолжалось почти восемь часов, и было такое ощущение, что я могу оплодотворить вселенную… К сожалению, на следующее утро у меня не случилось обычной эрекции, и что я ни делал, как ни манипулировал своим предметом, он так и остался безучастным к окружающему миру. Все последующие дни я безуспешно пытался вернуть своего друга к жизни, но увы!.. Поэтому я смело делаю вывод, что куры унесли на своих крыльях наш чанчжоэйский эротизм. А потому есть только один способ вернуть его – последовать за курами!" Далее во всю страницу была напечатана карикатура: в небе летят куры. Их гузки ощипаны и представляют собою голые женские зады. Все мужское население, задрав головы, со слезами на глазах смотрит под облака и в отчаянном порыве мастурбирует. И подпись под карикатурой: – Последний раз – самый грустный!.." И еще:

– Да здравствует Ван Ким Ген – великий каженик всех времен и народов!.." Еженедельник – Курьер" поддержал нацеленность народа на отъезд, вселяя в людские сердца оптимизм – надежды на лучшее будущее.