— Профессор! Можно чашу?

Большая золотая рюмка послушно выскользнула из секретера и встала на стол.

— Репаро, — и она просто на глазах подбоченилась и похорошела, выпукло проявив детали рельефа изящной отделки.

— Кричер! — позвала Гермиона.

Домовик в римской тоге появился немедленно. В болтающийся на его шее медальон ткнулась вычурная волшебная палочка, и снова прозвучало «Репаро». Аляповатая безделушка подтянулась, превратившись в образец изящества.

Школьники, собравшиеся такой толпой в относительно тесном кабинете зельевара ещё терли ослеплённые фотовспышками глаза, когда Гарри снова исчезла.

— Спасибо, директор, — обрадованно улыбнулась она, вытягивая руку с палочкой в сторону Дамблдора и нараспев произнося: — Салагулус Эрук… — в этот момент ответный Экспеллиармус обезоружил её и бросил на стену, не долетев до которой она растаяла.

— Люмос, — произнёс Великий Светлый Маг, чувствуя, как от его недавно капризной и неприветливой любимицы по руке разливается приятное тепло. Последовавшая вспышка оказалась мощной и убедительной.

«Редкая стерва эта Гарри Поттер. Всё понимала, но издевалась над стариком, — подумал директор. — Ну, ничего, теперь я снова в строю и ещё повоюю. Покажу этой сопливой злючке, кто из нас самый-самый»

Напевала Гермиона, аккомпанируя себе на гитаре и глядя на то, как ребята пускают блинчики по глади Чёрного озера.

— Что это ты провыла? — обернулся к ней Драко.

— Любимая песня сибирских каюров. «Что вижу, то пою» — называется.

— Ты вообще свихнулась на этом русском языке, — заметила Джинни. — Думаешь, на нём есть сильные заклинания?

— Не знаю. Руководств по колдовству оттуда найти не удалось, но вот некоторые интересные моменты встречаются. Представьте себе, всего три имеющих смысл слова, а за счет множества форм словообразования и вариации дополнений и обстоятельств получается целый язык, который тоже русский, но не научный или литературный, а как бы эмоциональный. Называется «Непечатная лексика».

— То есть, это заклинания ментальной магии?

— Возможно. Мистер Мальсибер на моей памяти применил одно из них, когда споткнулся о Рыжика и неудачно упал. Он тогда сразу приободрился, — кивнула Миона.

— Папа рассказывал, что мистер Долохов часто использовал приободряющие чары, колдуя на своём языке. А он, вроде как русский. Но почему-то всегда потом извинялся за свой плохой французский, — припомнил Теодор Нотт. — Не знаешь, в чём прикол?

— Самое частоупотребимое из этих заклинаний переводится как пожелание матушке собеседника тесно пообщаться с хорошим парнем, — ответила Гермиона, следя взглядом за снижающейся в её сторону сипухой: — Сова Краучей.

— Что пишет? — подошла поближе Гарри.

— Барти-младший сбежал, — отвязав письмо и пробежав его глазами, ответила Миона.

— Надо перехватывать у Литтл-Хэнглтона, — воскликнула Рони.

Ребята мгновенно растаяли в воздухе.

Когда они «проявились» на знакомом кладбище, картина представшая взорам говорила сама за себя — к могильному памятнику была привязана Амелия Боунс, из надрезанной руки которой всё ещё шла кровь. Рядом огромный котёл, на дне которого что-то плещется. И никого.

— Быстро учится, гад! — воскликнула Джинни. — На этот раз обошёлся без сбора вечеринки и выступления на публику. Смылся, считай, прямо из котла.

— Не расслабляться, наблюдать.