Одежда лежала там, где упала. Огонь он разожжет позже. Им с избытком хватало того пламени, которое сжигало обоих изнутри.

Они забрались под пуховое одеяло и изучали тела друг друга. Его шероховатое и ее гладкое. Его твердое, мускулистое и ее мягкое, податливое. Он целовал ее губы, шею, груди. Он помнил это тело тонким и хрупким, он помнил его большим и округлым. Теперь оно было полным, мягким и жаждущим.. Готовым. Для него.

Джулия притянула его к себе. Обволокла своим теплом, своей любовью. Она целовала его, любила его, потрясала его. И опять возвращала к жизни…

Огонь они разожгли позже. Намного позже.

Они разогрели еду и выпили шампанского. Затем опять закутались в одеяло, и Джулия прижалась к человеку, которого любила. Она водила пальцем по груди Пола, заставляя его содрогаться. Ступней она провела вверх по его ноге и коснулась внутренней поверхности бедра. Он издал мягкое низкое рычание.

– Ты напрашиваешься на неприятности, – проговорил Пол и слегка прикусил ее ухо.

– Разве?

Джулия была в восторге. Ее ступня продвинулась дальше. Ее руки творили нечто неприличное. Он содрогался. Он стонал.

– Ммм… – пробормотал Пол, ловя ее руки. – И ты их получишь.

Он перекатил ее на спину и вошел в нее. Это было чудесно. Быстро. Неистово. Захватывающе.

Потом, удовлетворенная, Джулия обняла его. – Ты был великолепен, – прошептала она. – Ты великолепен.

Пол приподнялся, для того чтобы видеть ее лицо, и хрипло проговорил:

– Никаких обид? – Он опустил голову и приник к ней в долгом, неистовом поцелуе. – Мы все еще друзья?

– Друзья! – подтвердила Джулия, и они счастливо рассмеялись.