Лавров признался:

— У меня имеется один контакт.

— Какой? — ухватился Вильке. — Говорите, Лавров!

— Я должен действовать, опираясь на помощь одного агента абвера, который обеспечил бы нам прикрытие.

— И кто этот агент?

— Савик Нечипоренко! — признался Лавров.

— Кто?

— Савик Нечипоренко. Это гражданин Румынии, певец…

— Я знаю кто такой Нечипоренко, герр Лавров! Но Савик? Агент абвера? Вот никогда бы не подумал. Я считал его кем угодно, но не агентом абвера.

— Он всего лишь агент прикрытия. Ничего важного Савик не знает. Добывать информацию ему никто не поручал.

— И зачем он стал агентом?

— Савик музыкант и ему необходимо покровительство какой-то сильной немецкой структуры. Вот он и стал под крышу абвера.

— Вы уже успели к нему обратится?

— Нет. Моя напарница сделала попытку, но женщина Савика на контакт не пошла. Очевидно, заподозрила неладное.

— А что она могла заподозрить?

— Этого я не знаю, но отзыва на пароль она не сказала.

— Я забираю вас к себе, герр Лавров.

— А моя группа?

— И их также. Вас сегодня тайно перевезут в тюрьму СД.

— В тюрьму?

— А вы хотели в гостиницу? Но обращение с вами будет достойное, герр Лавров. Мы еще поговорим и подумаем, как нам быть…

* * *

Вильке позвал Борзенко.

Тот вошел.

— Вы сделали большое дело, Борзенко! Я забираю у вас радиостанцию и всю группу, которую вы захватили.

— Как прикажете, герр гауптштурмфюрер!

— Я позабочусь о том, чтобы вас представили к награде. Крест восточных народов вы заслужили, Борзенко.

— А осмелюсь спросить…

— Что еще, Борзенко?

— Моим людям полагается награда. По приказу немецкого командования.

— Награда? А разве они еще не получили своей награды, господин Борзенко?

Вильке внимательно смотрел в глаза начальника полиции. Но Борзенко удивлялся искренне.

— Дак как они могли получить, если взяли их вот совсем недавно, герр гауптштурмфюрер.

— Вы действительно ничего не знаете, Борзенко?

— Не понимаю, герр гауптштурмфюрер.

— Скажите, Борзенко, а вы не играли в любительском театре?

— Чего?

— Я вот в школе принимал участие в любительских театральных постановках. А вы?

— Нет. А к чем у вы это, герр гауптштурмфюрер?

— Ваши полицейские взяли у этого господина Герасименко больше тысячи марок. Кстати, к делу они приобщены не были, Борзенко.

— Тысяча марок? Я в первый раз это слышу, герр гауптштурмфюрер!

— Ваши люди, те самые, что производили обыск, вставили в отчет все, кроме денег. Они взяли их себе, и потому я считаю, что свою награду они уже получили.

— Я разберусь с этим! — Борзенко покраснел и сжал кулаки.

— Я в вас ошибся, Борзенко. Но строить отношения с вашими полицейскими я вам помогать не стану.

— Они получат свое, герр гауптштурмфюрер! Я сам выпишу им награду!

Начальник полиции вытянулся в струнку, щелкнул каблуками и вскинул руку в нацистском приветствии.

— Хайль Гитлер!

Вильке небрежно вытянул руку в ответ.

— И еще одно, Борзенко.

— Да, герр гауптштурмфюрер!

— Не стоит распространяться про это.