— В хозяйственном архиве. Но в книге записей нет сведений о выдаче Бекаури требуемого имущества. Перед вами только запрос, герр барон. И по этому запросу имущество выдавалось тому, кто представил документ! Но записи о выдаче нет! Есть лишь запрос. А это значит, что Бекаури мог и не получить того что хотел.

— Однако он именно в 1920 году сделал свой прибор!

— Я не все знаю, господин барон. Но могу предположить, что Бекаури и сам мог быть автором прибора. Он был одним из лучших учеников Пильчикова.

— Возможно, вы правы, господин Лимоненко. Продолжайте ваши поиски! Если вам нужен помощник то мой адъютант к вашим услугам, Владислав Антонович! Ваша семья хорошо обеспечена?

— Благодарю вас, господин барон. Вы слишком щедры.

— Вы хорошо работаете, господин Лимоненко…

* * *

Барон фон Рунсдорф спросил лейтенанта Рикслера:

— Как вы думаете, Ганс, Лимоненко умный человек?

— Да, герр барон. Такого специалиста поискать. Он прирожденный архивист.

— Жаль.

— Вам жаль, господин барон? — не понял Рикслер.

— Да, — ответил Рунсдорф.

— Но почему? Вы сами искали умного помощника!

— И я думаю, что он умен! И в этом его беда, Ганс. После того как мы сделаем дело его придется устранить.

— Зачем? Он помогает добровольно.

— Но он узнал слишком много о нашей работе.

— Но его можно предупредить, чтобы держал язык за зубами.

— Ганс! Я должен докладывать рейхсфюреру обо всех подробностях дела. И в отчете я упомяну Лимоненко. После этого поступит приказ его ликвидировать. И приказ этот поступит не мне. А местному начальнику гестапо.

— А если не сообщать рейхсфюреру? — робко спросил Рикслер.

— Ты в своем уме, Ганс?

— Но я не понимаю, зачем устранять такого специалиста. Разве нет иного выбора?

— Только взять его в мой штат в Аненербе. Но он русский, Ганс.

— Однако можно доказать его эффективность, господин барон. А Лимоненко очень эффективен. Смею вас уверить.

— Хорошо. Я стану думать, как помочь ему и его семье. Но я протяну ему руку только в одном случае, Ганс. Если он поможет мне найти архив Пильчикова!

— А что он сказал вам сегодня, господин барон? Что за бумагу он нашел?

— Записка инженера Бекаури. Зарегистрирована в 1920 году в хозяйственном отделе местной управы. Я так и не запомнил названия этого варварского учреждения советов. Но дело не в названии. Бекаури — ученик Пильчикова. И искал он здесь его документы. Иными словами архив своего учителя. И, судя по тем же хозяйственным документам, он архива не обнаружил.

— Так это отличная новость, герр барон.

— Возможно, но дело еще не сделано!

— А что по поводу девушки, господин барон? — вдруг спросил Рикслер.

— Какой девушки? — не понял фон Рунсдорф.

— Стенографистки, которая приходила к нам.

— Я тебя не понимаю, Ганс. К нам приходила девушка? Стенографистка?

— Да. Её имя Эльза, но фамилию я не запомнил. Он из команды женщин, что прибыли в Харьков их фатерланда.

— Я слышал о команде женщин, но какое это отношение имеет к нам?

— Но вы говорили про стенографистку, господин барон. И полковник Лайденбах прислал вам Эльзу.

— Странно! Меня Лайденбах не предупредил. Когда это было, Ганс?

— 30 мая, господин барон.

— Прошло уже две недели.