- Кавано! - крикнул я. - Это ты?

В наступившей тишине я услышал глухой стук падающих на землю желудей.

- Ты здесь? - спросил я.

Раздался ответ: ужасающий звук, нечто среднее между человеческим голосом и протяжным стоном ветра:

- Зачем?..

- Ты в порядке? - спросил я.

- Зачем?.. - прозвучал тот же вопрос.

Вопрос прозвучал снова, на сей раз еле слышно, и я чуть не расплакался при мысли о том, что сделал. Внезапно мне вспомнилась бесконечно льющаяся струя пива в подвале миссис Гримм. По крайней мере, хоть что-то. Я наклонился над краем обрыва и, почти не сомневаясь, что лгу, крикнул: «От преизбытка любви! »

До меня донесся едва различимый шепот: «Спасибо… »

А затем я услышал тихий треск ветвей, глухой удар о землю и понял, что мой человек распался на части. Я снова напряг зрение и вгляделся в темноту, но уже не увидел там никакой фигуры.

Вернувшись назад по тропинке, я нашел своего отца сидящим на поваленном дереве с сигаретой в зубах.

- Ну как? - спросил он, завидев меня. - Видел что-нибудь?

- Нет, - сказал я. - Пошли домой.

Должно быть, он заметил что-то в моих глазах, поскольку спросил:

- Правда?

- Правда, - сказал я.

Пока мы шли домой, безостановочно сыпал снег, и, казалось, снегопад не прекращался до самого конца зимы.

Теперь, имея за плечами двадцать с лишним лет брака и двух коротко стриженных сыновей, я возвратился на прошлой неделе в родной городок. 'На месте вырубленного леса и снесенного здания старой школы ныне простираются новые кварталы, где названия улиц напоминают об утраченном: Вороний проезд, Олений проспект, Ручьевое шоссе. Мой отец по-прежнему живет в нашем старом доме. Мама умерла несколько лет назад. Моя младшая сестра замужем, живет в одном из северных штатов и растит двух сыновей. У отца опухоль почки, и он страшно исхудал: его некогда мускулистые руки усохли и стали не толще веток. Он сидел за кухонным столом, изучая программу скачек. Я попытался убедить его бросить работу, но он помотал головой и сказал:

- Без работы тоска.

- Сколько еще ты сможешь ходить в мастерскую? - спросил я.

- Пока не помру, - сказал он.

- Как самочувствие? - спросил я.

- Скоро стану кормом для червей, - со смехом сказал он.

- Как тебе мысль о смерти, если честно? - спросил я. Он пожал плечами:

- Это часть игры. Я думал, что когда станет совсем хреново, я вытешу себе гроб и лягу в нем спать. Так что когда помру, вам останется лишь заколотить крышку и зарыть меня на заднем дворе. _о

Позже, когда мы смотрели по телевизору бейсбол и я уже выпил несколько банок пива, я спросил, помнит ли он, как мы ходили в лес.

Отец закрыл глаза и закурил сигарету, словно пытаясь вспомнить.

- Ах да, припоминаю, - сказал он наконец. Я никогда раньше не задавал такого вопроса:

- Это ты стоял тогда там за деревом?

Он глубоко затянулся, медленно повернул голову и уставился на меня без тени улыбки.

- Понятия не имею, о чем ты говоришь, - сказал он и выпустил изо рта серо-голубое дыхание жизни.