Он вдруг укололся. На большом пальце выступили две алые бусинки. Ксеркс слизнул их.

— Мардоний нездоров?

— Ранен. — Ксеркс старался скрыть радость. — По пути из Македонии ему устроили засаду. Фракийцы. Повреждено сухожилие на ноге. Теперь он хромает и жалуется на жизнь, хотя каждый день обедает с Великим Царем. Когда меня нет, сидит по правую руку и Дарий кормит его со своего блюда.

— Но если он ранен, значит, с греческими делами покончено.

Я всегда старался отвлечь Ксеркса, когда он начинал жаловаться на отцовское невнимание. Нет, невнимание — не совсем то слово. Дарий считал Ксеркса продолжением Атоссы, дочери Кира, и не только любил жену и ее сына, но и побаивался их. Вскоре я узнал почему.

— Это должно кончиться. Определенно, нас ничто не держит на западе, кроме претензий Мардония стать сатрапом над всеми греками. К счастью, он не готов к весенней кампании. А я готов. И, если повезет, — Ксеркс воспользовался греческим выражением, — этой весной персидское войско возглавлю я. И мы пойдем на восток, а не на запад.

Затем он завел разговор о женщинах. Ксеркс питал к ним нескончаемый интерес. Он хотел больше разузнать об Амбалике, и я удовлетворил его любопытство. Мы согласились, что мой сын должен воспитываться при персидском дворе. Потом Ксеркс рассказал о своей жене Аместрис.

— Ты знаешь, мне ее подобрала Атосса. Сначала я не понимал почему.

— Наверное, из-за денег Отана.

— Такое соображение было. Но Атосса смотрела глубже. — Ксеркс улыбнулся, довольно невесело. — Аместрис учитывает все расходы. Она управляет моим хозяйством. Часами просиживает с евнухами, а ты понимаешь, что это значит.

— Суется в политику?

— Да. Атосса хочет быть уверена, что, когда умрет, за мной будет присматривать другая Атосса. Естественно, я почитаю свою мать. Благодаря ей я наследник.

— Старший из живущих внуков Кира — законный преемник Великого Царя.

— У меня два младших брата.

Ксерксу не было нужды продолжать. Он всегда опасался, что его обойдет не Артобазан, а один из младших братьев. В конце концов, когда Дарий стал Великим Царем, у него было три старших брата и живые отец и дед. Да, такое отклонение вряд ли могло повториться в персидской истории, но все же есть немало примеров, когда предпочтение отдавалось младшему, и свидетельством тому наш нынешний господин Артаксеркс.

— Нужно женить тебя на персиянке. — Ксеркс сменил опасную тему. — Ты должен жениться на одной из моих сестер.

— Я не могу. Я не принадлежу к Шести.

— Не думаю, что это правило касается царевен. Спросим законников. — Прикончив последнюю бутылку, он удовлетворенно зевнул. — Им также надо подобрать жену для этого индийца… как его?

— Аджаташатру.

Ксеркс оскалил зубы:

— Я лично поеду на эту свадьбу.

— Это будет большой честью для Магадхи.

— И я буду присутствовать на его похоронах. Это еще большая честь.

Когда на следующий день мы выехали из Суз, шел град. В Индии я так привык к непогоде, что меня это ничуть не смутило, но Ксеркс считал плохую погоду проявлением небесного гнева и всегда искал способ наказать дождь или ветер.

— Какой смысл быть владыкой Вселенной, — говаривал он, — если из-за грозы не можешь выехать на охоту?

Я пытался научить его не придавать значения таким вещам, но без особого успеха. Однажды я даже дошел до того, что рассказал о Будде. Ксеркс посмеялся над четырьмя благородными истинами.

Меня это задело. Сам не знаю почему. Будда и мне казался отталкивающей и даже опасной личностью, но вряд ли можно осуждать его благородные истины, которые очевидны.