— Николай ушел в заказник. Будет не скоро.

Косырев посмотрел на ее колени:

— Это цветы?

— Это арника дальневосточная горная, лекарство.

Косырев сделал вид, что внимательно разглядывает желтые соцветия.

— Лекарство—от чего?

Она сдвинула брови к переносице, будто досадуя.

— Интересно, вы знаете, от чего лечит женьшень? Или элеутерококк? Они лечат от всего. Так вот, арника по своим лечебным свойствам не уступает им, а иногда даже превосходит. Это царица лекарств, о ней писал еще Геродот.

Наташа замолчала, будто все еще переживая обиду. Он выдавил:

-Да?

Она посмотрела на него, дернула плечом. Сказала очень тихо;

— Когда-то арники на земле было очень много. А теперь почти не осталось. Она сохранилась в Европе — в Карпатах и Альпах. И здесь, только южней. А папа стал разводить ее в нашем заказнике. И вот теперь она тут растет на пяти участках.

— Это что, большое достижение?

Наташа улыбнулась.

— Да. В самом начале она приживалась только в одном месте. И каждую новую делянку надо было завоевывать.

Косырев протянул руку. Наташа посмотрела на его ладонь, будто проверяя ее, и дала один стебелек.

— Теперь бы только уберечь ее,— сказала Наташа.

— От чего?

— От всего. Во-первых, создать ей условия, чтобы в меру было солнца или тени. Ну, и чтобы не рвали.

— Кто же может ее сорвать?

— Таежные арнику очень хорошо знают. И знают, что она растет только здесь, в заказнике, и никогда не рвут А вот пришлые. В прошлом году на ближней поляке половину кто-то вырвал. Этот человек, конечно, вылечился от чего-то. Но на этой поляне арника может теперь пропасть.

Косырев еще раз вгляделся в стебелек— и вернул Наташе. Она осторожно положила его к остальным. Не хотелось ему сейчас начинать другой разговор, но он знал, что без этого не обойтись. Никак не обойтись,

— Цветок красивый, - сказал он.

— Очень. Но дело не в этом, а совсем в другом.

— Наверное.

Она вздохнула.

— Вы хотели что-то спросить?

Может быть, ее отец жил здесь только ради вот этой неприметной травки, арники? И она хотела бы продолжить дело отца? А может быть, это хотел бы сделать ее брат?

— Поговорить...

Он понимал, что сейчас поневоле оттягивает время. Но Наташа уже выжидательно смотрит на него.

— Вы помните, как Николай приехал сюда?

— Сюда?

— Да, сюда, в заказник?

— Конечно, помню,. А что, это вам нужно? — Глаза ее вдруг стали строгими — и беспомощными.

— По-моему, это было в марте?

Он и сам знает, что по документам Уланов с десятого по пятнадцатое марта сначала добирался трактором до Матвеевского, потом вертолетом до Охотоморска и уже оттуда до Зеленого Стана шел на снегоходе. И все же обо всем этом ее надо обязательно расспросить, Наташа отвернулась, будто рассматривала реку. Сказала:

— Да, в марте.

Он ей сейчас обязан все-таки что-то объяснить. Как-то оправдать свои вопросы. Она явно насторожилась.

— Наташе, вы знаете, мне очень неприятно все это спрашивать...

— Не нужно ничего объяснять, Валерий Андреевич. Я отвечу! Что вас интересует?

— Меня интересует, как именно сюда приехал Николай.

— Что значит «как именно»?

— На чем. Почему он не приехал сразу. Потом — звонил ли он вам, или сообщал еще как-то о задержке или приезде?

— Все?

— Пока все.