— Жалко, — произнес Делса, вспоминая, что они с Келли, еще не высохшие после душа, вытворяли в постели.

— Сейчас мои мама и папа живут в Ла-Саль-Гарденз. Хороший район; его сейчас облагородили. Соседи родителей — приличные люди со средним достатком. А я поселилась в Хайленд-парке с моим бойфрендом Седриком, это на Уайнон-стрит. Он служит в отеле «Эм-Джи-Эм Гранд».

— Прошу вас, зайдите сегодня попозже в управление полиции, и мы запишем ваши показания. — Делса вручил девушке свою визитную карточку. — Но сначала позвоните, мы можем перенести встречу и на завтра. Вас это устраивает, Роза?

Она ответила: да, устраивает.

Делса посмотрел на менеджера, лежащего на полу, и решил, что подобной работы у них в отделе всегда хватало, хватает и будет хватать. Сейчас середина апреля; какой он по счету? Сотый, если не больше. А пик убийств приходится на лето; возможно, в этом году число жертв будет таким же, как и в прошлом, — четыреста убитых. Делса работал в подразделении уже восемь лет из семнадцати, отданных службе в детройтской полиции. Он начинал в Седьмом участке патрульным, затем перешел в отдел особо тяжких преступлений, а после в убойный отдел. Менее чем через восемь лет он получит право выйти в отставку с половиной жалованья. Тогда ему будет сорок пять лет. А дальше что? Охрана корпораций. Он готовился в университет, на юридический; поступил, проучился три года, но дальше не пошел. Расхотел быть адвокатом. Он умеет расследовать убийства, раскрывать запутанные дела и выяснять, кто лжет, а кто сообщает полезные сведения. Он любит допрашивать подозреваемых, раскалывать их, сбивать с них спесь. Они думают, что их никогда не поймают, а он, Делса, представляет неопровержимые улики и наблюдает, как убийца меняется в лице. Исчезает наглая маска «плевать я на всех вас хотел», и парню ясно, что впереди маячат суд, двадцать пять лет тюрьмы или пожизненное заключение с невозможностью досрочного освобождения. Ничто не может сравниться с подобным моментом. И никакого оружия, оно не нужно. Он стрелял лишь раз в жизни из своего «глока», с твердым намерением тяжело ранить, если не убить. Возможно, стоило приказать второму парню бросить пистолет Морин, но он этого не сделал и не жалеет. В «Макдоналдсе» на Уэст-Чикаго он сказал себе: «Вот чем ты занимаешься. Продолжай в том же духе, дослужишься до инспектора. На такую должность охотно берут белых». Но теперь он вновь мысленно вернулся к Келли, прокручивая в голове кадры вчерашней ночи. Как они занимались любовью на рассвете. Как он завтракал в ее махровом халате, который был ему тесен, но он себя в нем хорошо чувствовал. Всякий раз, как она что-то приносила — то газеты, то кофе, то тосты, — она гладила его по лицу и целовала в губы. А он смотрел, как она идет на кухню в теплом длинном шерстяном свитере, узких брючках и шерстяных носках с широкой резинкой, и предвкушал, как она вернется, он опять увидит ее лицо и она поглядит на него.

— Ты знаешь, что сегодня суббота? — спросила она. — Мне нужно быть в два часа на репетиции в Институте искусств — прическа, макияж. В пять часов мы обедаем в узком кругу, а само шоу, по-моему, начнется в семь. Пять выходов за двадцать пять минут, и конец. Ты придешь?

Она не была похожа ни на одну знакомую ему жену копа.

— Да, приду, — обещал Делса.

— У тебя есть смокинг?

— Меня и без него пропустят.

— Я буду на машине.

— Я мог бы подбросить тебя туда часа в два.