|
Мы посвятим целый день разбору прошений. — Превосходно, — кивнул я и добавил: — Судя по всему, в аббатстве вовсю ведутся приготовления к приезду короля. — Говорят, там спешно возводится множество великолепных зданий, — подтвердил Ренн. — Лукас Хоренбаут прибыл в Йорк, дабы лично надзирать за строительством. — Хоренбаут? Голландский художник, пользующийся особым расположением короля? — Да, — с улыбкой кивнул Ренн. — Я слышал, ныне его считают непревзойденным мастером — после Гольбейна, конечно. — Он и в самом деле великий художник. Вот уж не думал, что он в Йорке. — С его помощью город готовится к торжественной церемонии. Правда, сам я не видел новых зданий: ведь в аббатство Святой Марии пропускают лишь тех, у кого есть там дело. Поговаривают, королева в положении и именно в Йорке состоится ее коронация. Но, возможно, это всего лишь пустые слухи. Помолчав, он спросил, устремив на меня любопытный взгляд: — А вы что-нибудь слышали об этом? — До меня тоже доходили подобные слухи. Но их вряд ли следует принимать на веру, — заявил я, вспомнив, какую досаду вызвало у Кранмера упоминание о беременности королевы. — Что ж, будем ждать. Если эта новость верна, жителям Йорка сообщат о ней, когда сочтут нужным. В бодрой тираде Ренна мне послышались нотки тщательно скрываемой досады, и я внимательно взглянул на него. — Возможно, королева Кэтрин будет коронована именно в вашем городе. Так или иначе, звание супруги короля ей удается сохранять уже более года. Последнее замечание я позволил себе намеренно. Мне хотелось, чтобы мой новый знакомый уяснил — я не принадлежу к числу тех твердолобых королевских служащих, которые почитают своим долгом благоговейно отзываться обо всех деяниях монарха. Слова мои достигли цели, ибо Ренн ответил мне понимающей улыбкой. — Прошений подано великое множество, так что нам предстоит уйма работы, — заявил он. — Я очень рад, что наконец-то у меня есть помощники. Вы не представляете себе, сколько среди этих петиций встречается таких, что яйца выеденного не стоят. Не далее как вчера мне встретилась жалоба человека, затеявшего тяжбу из-за дюйма земли. Но вас, брат, подобными примерами человеческой глупости, разумеется, не удивишь, — со смехом добавил Ренн. — Мне встречалось и не такое. Кстати, в основном я занимаюсь делами, связанными именно с правом на собственность. — Ох, сэр, боюсь, вам придется пожалеть, что вы сообщили мне об этом. — Ренн подмигнул Бараку. — Теперь я с чистой совестью передам вам все имущественные дела. А себе оставлю те, что связаны с просроченными долгами и личной враждой. — Насколько я понимаю, все поданые петиции касаются этих трех предметов — имущества, вражды или долгов? — Да, по большей части. Меня предупредили, что все эти прошения следует разбирать с особым тщанием, ибо жители северных графств должны убедиться в справедливости и милосердии короля. Незначительные дела должны решить мы, люди, облеченные особым доверием монарха. Дела более сложные следует передавать в королевский совет. — А каким образом мы будем выносить решение по петициям? — На третейском суде, наделенном особыми полномочиями. Я буду его главой, а другими двумя судьями — вы и представитель Совета северных графств. Прежде вам доводилось участвовать в третейском суде? — Да, и не раз. |
