Будет ли она работать с Коннором Маккеем? Кортни почувствовала возбуждение от столь увлекательной перспективы, особенно когда он так смотрит на нее своими поразительными, цвета морской волны глазами… Но стоп, что это она?

– Я кое-что хочу узнать прежде, чем свяжу себя обязательствами, – сказала она. Необходимо сохранять контроль над ситуацией, над собой! – Прежде всего, как будет представлен материал вашей стороной? Поскольку я использую время и средства НОТ, я не хочу, чтобы ваши заказчики подали эту тему поверхностно и пошло.

– Я мог бы возразить, что «Взгляд изнутри» и «Сведения из первоисточника» никогда не были ни поверхностными, ни пошлыми, – начал Коннор.

Кортни сложила руки на груди и с сомнением покачала головой.

– Ну хорошо, я мог бы познакомить вас с парнем, который будет писать очерк для «Взгляда», и вы бы объяснили ему, как все это должно выглядеть. Он – их единственный корреспондент в Вашингтоне и один из лучших писателей в информационном бизнесе.

– Что объясняет, почему он работает во «Взгляде изнутри», этом бастионе журналистики, а не в какой-то там мелкой газетенке вроде «Нью-Йорк тайме» или «Вашингтон пост».

– Меткий выпад, – улыбнулся Коннор. – Один – ноль в вашу пользу, Кортни.

Его туманная улыбка как-то странно действовала на нее, словно током пронизывала. От его взгляда мурашки бегали по коже. Это чувство было и приятным и пугающим одновременно. Разум подсказывал ей отвернуться, а сердце – смотреть не отрываясь в эти холодные глаза, пока…

Пока что? – молнией мелькнула спасительная мысль. Наслаждаться сентиментальным обменом взглядами с опытным льстецом – верный способ нажить себе неприятности. У нее не было опыта общения с подобными льстецами, но не надо ломать ногу, чтобы узнать, больно ли это. То же самое можно сказать и о сердце.

– Нам необходимо встретиться с ним как можно скорее, – сказал Коннор. – Сегодня днем.

– Но я не могу так просто вскочить и уйти. У меня дела…

– Отложите этот пленительный экстренный выпуск о привычках африканских муравьедов, Цыганочка. Мы на пороге самой важной передачи, которую когда-либо выпускало Национальное общественное телевидение. И может быть, единственной, имеющей отношение к жизни, – добавил он с отчетливым вызовом в голосе.

Кортни понимала, что ей следует игнорировать его насмешки и общаться с ним так же бесстрастно и деловито, как с любым другим коллегой. Он намеренно старался раздразнить ее – это она тоже понимала.

– Меня тошнит от ваших злобных нападок на НОТ! – воскликнула она. – Если вы не прекратите, я даже и думать не буду о том, чтобы согласиться работать с вами.

– Слишком поздно, Цыганочка. Вы уже подумали и согласились. – Он усмехнулся и вручил ей недоеденный сэндвич. – Теперь сядьте и поешьте. Вы ужасно раздражительны, и все потому, что вы ничего не ели со вчерашнего вечера, помните? Вам необходимо подкрепиться.

– Избавьте меня от ваших забот, – устало проговорила Кортни. – Я все равно уже потеряла аппетит, и все благодаря вам.

Она не смогла удержаться от едкого замечания. Ее темные бархатные глаза скрестились с его зелеными.

Что-то – может, интуиция, может, опыт – подсказывало ему, что дело вовсе не в ленче. Он прочитал в ее глазах то, о чем она, возможно, и не догадывалась, и сделал так, как она хотела, хотя и боялась признаться ему в этом.