– Может быть,–робко сказал я,–это произошло потому, что мне не суждено вернуться.

– Ты странно говоришь,–сказал он.–«Суждено»… Впрочем, это понятно. Не вернуться ты никак не можешь. Никаких причин опасаться этого нет.

– Почему же они не знали?

– Я попал к вам в неудачное время. Нас никто не увидит и твоему рассказу никто не поверит. Вот и все!

– А разве нельзя принести от вас доказательства?

– Нет, нельзя. Но об этом мы поговорим также потом. Время истекает. Молчи! И лучше всего закрой глаза.

Я послушался его совета, но, прежде чем закрыть глаза, посмотрел на часы.

БЫЛО БЕЗ ДВУХ МИНУТ ШЕСТЬ.

Он безусловно понял, что я испугался, но не счел нужным спросить меня еще раз, согласен ли я после его слов идти с ним. А я чувствовал себя словно подопытный кролик, которого привязывают к лабораторному столу. И страшно и нет сил для сопротивления. Скорее всего, это чувство появилось потом при воспоминаниях об этих секундах. Тогда я, видимо, ни о чем не думал.

Он сказал почему‑то шепотом:

– Сними с руки часы.

Я ответил, сам не знаю почему, тоже шепотом:

– Я очень дорожу ими.

– Они не пропадут. Не бойся! Ты ничего не почувствуешь.

Здесь он ошибся, я почувствовал.

Покорно отстегнув ремешок, Я ПОЛОЖИЛ ЧАСЫ НА ГАЛЬКУ, ПОДЛЕ СЕБЯ.

И только успел это сделать, как внезапно «взлетел»! Именно такое было у меня ощущение–стремительный взлет на огромную высоту. Явилось мгновенное желание открыть глаза и посмотреть вниз, но я не успел этого сделать. Так же стремительно «взлет» сменился «падением». Я заключаю эти слова в кавычки, потому что в действительности мы никуда не взлетали и не падали, а оставались на том же месте. «Удара о землю», которого я невольно ожидал, конечно, не последовало.

Почувствовав себя в неподвижности, я открыл глаза.

Крымского берега и Черного моря не было. Нас окружала совсем иная обстановка. Я сказал «нас» потому, что такова была моя первая мысль в параллельном мире. На самом деле я был один. Мой спутник куда‑то исчез.

* * *

Вы, конечно, заметили, что я хорошо помню каждую минуту, проведенную мною в обществе пришельца, и каждое слово, произнесенное нами за те два часа, что мы просидели на берегу. Спустя еще два часа я снова оказался на том же месте с тем же человеком, и это я также помню во всех подробностях. Но то, что происходило со мной в параллельном мире, запомнилось намного хуже, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. В чем тут дело, я не знаю. Может быть, это случилось потому, что с пришельцем мы были вдвоем, в привычной для меня обстановке, где ничто не отвлекало моего внимания, а там меня окружало много «пришельцев» и обстановка была мне чужда. У меня «разбежались глаза», и обилие впечатлений перегрузило память. Я думаю, что это самое правдоподобное объяснение. Как бы то ни было, но об этих двух часах я могу рассказать далеко не так подробно.

Вы спросите, почему двух? Ведь речь все время шла о полутора часах. Так случилось, и вы узнаете почему.

Итак, я открыл глаза и увидел, что сижу на полу, вернее на небольшом круглом возвышении, в центре помещения, замкнутого со всех сторон глухими, без окон, стенами, полукруглым потолком голубого цвета и, как мне показалось, пластмассовым полом, тоже голубым. Какого цвета были стены, я не помню. Кажется, они были белыми или светло‑бежевыми.

Возвышение, на котором я сидел, поднималось над полом сантиметров на двадцать и было покрыто чем‑то вроде циновки. Обстановка была более чем скудной. Пять или шесть стеклянных шкафов, очень низких, лабораторного типа, и несколько кресел, больше ничего. Прямо напротив меня находилось что‑то вроде одностворчатой двери, гладкой и без ручки.