Он сказал:

– Разве тебе нечего спросить у меня?

– Слишком много,–ответил я.–Мне трудно разобраться в своих мыслях.

– Это пройдет, – сказал он.

– Например, так. Почему вы легко оперируете временем? Я имею в виду минуты, часы, годы. Разве у вас они те же, что и у нас?

– Да, те же. Мы живем в параллельных мирах. Наша планета и ее обитатели тождественны вашей планете.

– А история?

– Именно этот вопрос занимает нас больше всего. Потому‑то мы и хотим, чтобы ты посетил наш мир. Нам хочется знать вашу историю. И сравнить ее с нашей.

– Где находится ваша планета?

– На этот вопрос тебе никто не ответит. Она здесь, совсем рядом! Но мы не видим вас, а вы не видите нас, Почему? Мы этого не знаем.

– Как же вы могли вообще заподозрить существование нашей планеты?

– Мы узнали о вас от ваших людей, пришедших к нам.

– А откуда они могли узнать?

– Этого мы также не знаем. Очевидно, научный прогресс пойдет у вас быстрее, чем шел у нас. Через триста лет вы будете знать больше, чем мы сейчас. Я не могу тебе сказать ничего более определенного.

– Почему вам понадобилось двадцать восемь лет для того, чтобы повторить первый опыт, о котором вы говорили?

– Потому что для осуществления перехода нужна огромная энергия. Мы не могли накопить ее раньше, чем за двадцать восемь лет. Не можем же мы для научных опытов лишать энергии всю планету.

– А сейчас?

– Сейчас мы воспользовались запасами, специально собранными за эти годы.

– И эта энергия расходуется непрерывно, пока вы находитесь здесь?

– Нет, она нужна только для самого перехода от нас к вам и обратно.

– А ее хватит для моего перехода? Ведь вы на это не рассчитывали.

– Рассчитывали, – ответил он. – И даже на большее.

– На что?

Он не ответил. Казалось, что его что‑то беспокоит. И я впервые подумал, что опыт, на который я дал согласие, может оказаться небезопасным для меня.

Он догадался о моих мыслях. Как? Возможно, по выражению моего лица. Вообще этот человек был необычайно прозорлив и наблюдателен. Он сказал тут же:

– Для тебя нет никакой опасности. Иначе я не предложил бы тебе перейти к нам.

– Но вас что‑то беспокоит.

– Да, – ответил он. – Я вспомнил… Когда мы планировали переход вашего человека, то упустили из виду мое положение.–Он снова задумался, а я замер от страха. Что, если то, о чем он вспомнил, помешает мне перейти в их мир? Что, если этот переход не сможет состояться? Я понял, что мне мучительно хочется увидеть их мир, что для меня будет огромным несчастьем, если этого не произойдет. А ведь казалось бы, что это должно меня обрадовать, не правда ли? Потом он снова заговорил, но как‑то отрывисто, не связно, точно думал вслух:

– Ты перейдешь к нам на полтора часа… Вернешься полтора часа тому назад. Для меня пройдет тут три часа… Нет, этого делать нельзя… Как быть?..

– По вашему желанию,–сказал я,–мы оба участники одних и тех же событий. Объясните, чтобы я понял.

– Ты прав!–сказал он.–Слушай меня! Мы наметили мое пребывание у вас на два часа. На всякий случай я провел в неподвижности, в изолированном помещении, два с половиной. А потом состоялся мой переход. Они могли бы вернуть меня не через два часа, а через два с половиной. Это так! (Под словом «они» он подразумевал своих соотечественников.) Но что будет, если я проведу здесь три часа? Или если ты вернешься и не застанешь меня? Об этом мы не подумали. Это будет тем самым совмещением разных событий в одно время, о котором нас предупреждали ваши потомки.