Накануне он проиграл всю операцию в уме, взвесил, проверил, предположил… Он знал, что его страхует сам Бриджес, который был рядом. Он сделал все правильно, операция прошла как по написанному сценарию, к нему нельзя было предъявить никаких претензий… Кроме тех, которые он предъявил к себе сам, когда два дня спустя тринадцатилетний Питер Смит умер.

Никто, даже гений медицины, не может спрогнозировать, как поведет себя человеческий организм, но Вэлу это оправдание было не нужно. Он хорошо помнил свое состояние после операции. Эйфория, сладкая усталость и непомерная гордость от того, что он такой великий. Он заново родил человека! Он позволил себе аплодировать! Он даже отметил это событие бокалом шампанского, которое теперь в рот не берет…

Вэл не стал никому ничего объяснять. Ровно через неделю он подал документы в Красный Крест и попросил, чтобы его отправили в самый сложный район планеты. Он не хотел никому ничего доказывать, просто пытался восстановить справедливость. Надо работать, а не пытаться срывать аплодисменты и готовить себя к карьере успешного, всеми почитаемого кардиохирурга, который будет спокойно жить под крылом знаменитого профессора и под приглядом умной преданной женщины.

Ни трезвые слова учителя, ни слезы Лейлы не помогли. Вэл должен был самому себе доказать, что имеет право называться врачом. Два года с того дня он мотается по миру со своей летучей бригадой и пока не собирается возвращаться. Он все время помнит надежду в глазах Питера в день операции и подкошенные колени его матери через два дня…

— Доктор, все готово, вас ждут, — позвала Керри, заглянув в комнату.

— Иду, — отозвался Вэл, отгоняя воспоминания. — Что у нас?

— Похоже, перитонит, — покачала головой сестра. — Девочка совсем молоденькая. Шестнадцать лет. Видимо, терпеливая. Упала без сознания, только после этого родственники всполошились.

— Анализы? — спросил Вэл.

Керри протянула ему историю болезни и пошла следом.

— Она беременна? — спросил Вэл не оглядываясь — он знал, что Керри предельно внимательна.

— Она замужем, — ответила Керри. — Муж молит сохранить ребенка.

Вэл давно привык и не к таким поворотам. В странах, где ему приходилось бывать, были свои обычаи, с которыми приходилось считаться.

— Посмотрим, — сам себе буркнул он, думая, что ему сегодня везет. Сначала этот мальчик, а теперь девочка, к тому беременная…

Лейла была на седьмом месяце. Она уговорила его завести ребенка, тайно надеясь, что это вернет его в Америку. Вэл не сильно сопротивлялся, потому что очень любил свою жену, тосковал по ней, а также, может, и потому, что епитимья, им самим на себя наложенная, должна была закончиться.

Он был достаточно спокоен по поводу ее состояния: беременность протекала без осложнений. К тому же рядом были ее родители. Если по поводу матери Лейлы он мог сомневаться, то отец никогда не даст единственную любимую дочь в обиду. К тому же жена работала в том самом медицинском центре, из которого сбежал он, и была окружена лучшими специалистами.

Лейла звонила раз в три дня, где бы он ни находился, и подробно докладывала ему о самочувствии. Все было в норме, но сегодня у него почему-то сжалось сердце, когда он подумал, что с ней может что-нибудь случиться, как с этой беременной девочкой.

Вэл вошел в операционную и опять невольно посмотрел на лицо пациентки. Господи, какая красавица, даже несмотря на то, что в лице ни кровинки! Бывают же такие!

Девушке ужа дали наркоз, можно было начинать. Он смотрел на тонкую узкую руку, которая безжизненно лежала на столе, и молил Бога, чтобы с его женой ничего не случилось.