Еще мгновение — и бренд отделяется от героя, как душа от тела в опытах Кастанеды: «ВВП из СГУ — не просто ФИО. Владелец означенных инициалов суммой своих научных работ превратил инициалы почти в символ филологической успешности». Узнаете контекст, засасывающий героя? Пушкин — «наше всё», Толстой — «матерый человечище», Ленин — «прост, как правда», и он же — «из породы распиливающих, обнажающих суть вещей». Прозорова впихивают в гербарий из засушенных цитат, отводя ученому роль не то Хлестакова, умыкающего лавры у Сенковского и Загоскина, не то Паниковского, который затесался в компанию Гомера и Мильтона.

Чтобы дискредитировать профессора, автор пользуется еще одним проверенным способом: употреблять как можно больше безграмотных выражений, чтобы тень журналистского косноязычия невольно пала на персонажа. Представляю, как страдает тонкая филологическая натура Прозорова от стилистических перлов, рассыпанных по статье о нем! «Безошибочно вслушивается в тайные ритмы текстов мировой классики», «пристальный изучатель», «исчисляющий с тех самых времен свои с ним узы родства», «послевкусие после первого надкусывания некоторых книг», «перечитайте перечисленные качества в совокупности», «и становилось отчетливее, за счет чего профессор филологии способен восхищать».

А как вам такое? «Ученый, одним из первых откомандированный родным вузом в Болонский университет — чтобы впоследствии из уст корифея услышать…» (кто что и от кого должен услышать?). «Холст природного таланта обрамляет багет подобной легкости» (холст обрамляет багет или все-таки багет — холст? И вообще, как говорил герой булгаковской повести, «кто на ком стоял»?). А как выглядит строка из известной песни — «не думай о мгновеньях свысока» или все же «не думай о секундах свысока»? В статьи о филологе демонстративно переврать популярнейшую цитату — что за злодейский приемчик!

Можно не любить Прозорова, можно скептически относиться к ряду его научных изысканий, но издеваться-то зачем? Зачем унижать его сомнительными дифирамбами от Леонида Коссовича, вынуждая профессора аккуратно отряхиваться от ректорских похвал («Леонид Юрьевич отзывается о моей скромной персоне слишком комплиментарно»). Почему требуется выпячивать до небес невинное «драматургическое» хобби Прозорова? Для чего нужно потешаться над некоторыми чертами характера юбиляра (подчеркивая, например, его нелюбовь к критике или умение «бархатно появляться и исчезать»)?

Валерий Владимирович — не стодолларовая купюра, чтобы всем нравиться. Но зачем, подхихикивая, превращать его в эдакого алжирского дея с шишкой под носом? Зачем низводить бывшего директора Института филологии и журналистики до уровня шварцевского Голого Короля? Зачем? Зачем? Журнал «Курс», дай ответ! Шиш вам: «Курс» не дает ответа.

В лаптях на лыжах

В далекие времена, когда автор этих строк был первокурсником СГУ, а филологи с историками ютились в одном небольшом здании на главной площади (имени еще Революции), не существовало ни просторного XI корпуса, ни гордо-административного X корпуса, ни памятника Кириллу и Мефодию перед ним. И уж тем более вчерашним школьникам не вручали тогда познавательных буклетов, посвященных вузу.