Изменить размер шрифта - +
Он думал, что мог мне верить. А забрала даже это.

Почему тогда я не могла плакать?

Я оставалась в башне, пока не застучали зубы, и я пошла к коридорам внизу. Я замечала стражей и слуг местами, ни стояли в углах и у дверей, но не говорили со мной. Я дошла до гостевого крыла.

Было поздно, и я думала, там будет темно и тихо, но свет лился из открытой двери. Я замедлилась, приблизившись, это была комната Элламэй и Валиена, но слышались не только их голоса.

— … она не плакала, да?

— Она все еще в шоке, мы дадим ей время.

— Это просто необычно… она всегда так легко плакала…

— Не говорите обо мне, — сказала я из теней.

Голоса затихли. Скрипнул стул, Мона появилась у двери, и свет за ней делал ее тень длинной и тонкой.

— Джемма, — сказала она. — Пожалуйста, проходи к нам.

— Не хочу.

— Знаю, но мы хотим тебе кое-что сказать. И у нас ужин. Сядь у огня, в башне было холодно.

Я вспомнила стражей и слуг не на местах.

— За мной следили, — возмутилась я.

Она спокойно кивнула и взяла меня за руку, повела в комнату. Там было тепло, что окутало мои замерзшие пальцы рук и ног. Я с облегчением поджала их.

Элламэй сидел в кресле у камина, нога была на подставке, костыль стоял рядом. Валиен был возле нее. Арлен прислонялся к камину. Он был без повязки, и было видно шрам на левом глазу. Ро подвинулся на диване и похлопал по подушке рядом. Посередине был стол с тарелками, над которыми поднимался пар.

— Чай? — спросила Мона, сев с другой стороны от меня.

— Нет, спасибо.

Она подняла крышку с одной из мисок.

— Суп? Ничего тяжелого, хороший бульон с овощами.

— Мы не отстанем, пока ты не съешь что-то горячее, — добавила Элламэй.

Я не сомневалась.

— Тогда суп.

Мона налила тарелку и передала мне. Я обхватила ее пальцами, пахло вкусно. Петрушка, чабрец и немного чеснока.

— Мы набросали послание Ассамблее, — сказала Мона. — Написано шесть писем, но печати на них еще нет. Хочешь их увидеть?

— Нет, — сказала я, водя ложкой в бульоне. — Уверена, они хорошие.

— Ро и Арлен отправятся завтра утром, — сказала Мона. — Мой флагман сопроводит твой флот по реке и причалит в Лилу.

Я кивнула и сделала невольно глоток супа. Он приятным жаром окутал мой язык.

Последовала тишина. Мона сжала пальцы на коленях. Ро провел рукой по лицу. Они не говорили, Элламэй заерзала в кресле.

— Джемма, знаю, об этом тяжело думать, — сказала она. — Но если твои корабли уплывают, что-то нужно решать насчет тела Селено.

— Ты можешь похоронить его здесь, — поспешила сказать Мона. — Но не знаю…

— Он этого не хотел бы, — сказала я.

Еще одна неловкая пауза. Я сделала глоток супа. В бульоне были белые луковки, маленькие и сладкие.

— Просто… — начала Элламэй. — Твой народ строит гробницы, да?

Выступы на утесе, полные сгорбленных фигур, тени пустыни плясали на солнце, дым можжевельника уносил ветер. Мы с ним дважды стояли бок о бок у королевских гробниц в одежде, лишенной красок, слушали бесконечную молитву о мертвых. Оба случая были жуткими — в первый раз мы были потрясены внезапным сердечным приступом его отца, а во второй мрачно готовились к коронации, что была через пару часов после похорон его матери. Вместо можжевельника и тишины улицы были полны шалфея и радостного шума из-за коронации Седьмого короля.

Быстрый переход