Мне нужно, чтобы ты передала весть капитану.
Замок щелкнул, дверь открылась.
Но я не слышала, чтобы она закрылась.
С сердцем в горле я выбралась из комнатки. Я прошла на носочках к углу и заглянула. Дверь была приоткрыта.
Может, я смогла бы проникнуть туда. Они могли уйти в другую комнату. Я могла бы даже укрыться под кроватью или в шкафу, дождаться, пока они уйдут. Может, я даже найду тогда ключ к сумке лекаря.
Но они могли стоять у двери и увидеть мое лицо в щели, как у самого глупого преступника.
Проклиная себя и всех, кто приходил в голову, я прошла к двери. Я задержала дыхание и слушала. Я слышала, как тетя говорит со стражем, но ее голос был приглушенным, словно звучал из другой комнаты. Я коснулась пальцами дверной ручки.
Если меня не повесят после этой ночи, я буду приятно удивлена.
Я заглянула в комнату. Она была просторнее и изящнее, чем простые комнатки служителей, но ее с трудом можно было назвать вычурной. Две двери вели из большого фойе — одна была открыта, было видно край письменного стола. Голос тети звучал оттуда. Я скользнула взглядом по фойе — тут был низкий диван и два стула с твердой спиной у камина, кофейный столик и большой гобелен Пророчества на стене, что был лучше, чем в Пристанище. Под диваном спрятаться не вышло бы, он был низким, и я посмотрела на вторую дверь. Молясь, чтобы это была спальня с пространством под кроватью или большим шкафом, я проникла в фойе, пересекла в спешке пространство и открыла дверь.
Это была спальня, но кровать была узкой и у дальней стены, под ней все было видно. Но мне немного повезло — вместо шкафа тут была ниша с занавеской, встроенная в кирпичную стену. Я поправила корзинку, поспешила туда и скрылась за шторой.
Как только я подвинула черные юбки и болеро, я подумала, что Шаула могла прийти переодеться, но менять решение было поздно. Я втиснулась в дальнюю часть ниши, ощущая запах миндаля от ее одежды. Я сжалась в углу, спрятала ноги под юбку, корзинка была на моих коленях. Тарантул дергался под тканью.
Я, похоже, сидела у стены, отделяющей ее спальню от кабинета, потому что было слышно, как она говорит со стражем. Ее слова были приглушены, и я не могла различить их, но узнавала тревогу в ее голосе. Я устроилась удобнее, что-то вонзилось мне в плечо. Ткань подвинулась. Я моргнула пару раз. На стене была новая тень. Точнее, новый источник света. Комната за шторой была серой от зимних сумерек, в нише было почти темно, но на стену рядом со мной падала полоска света.
Я подвинулась, потянула за ткань и сняла ее с деревянного ящика. Что-то шуршало в темноте. Что-то живое. Тревожась, но и испытывая любопытство, я заглянула через металлическое сито на ящике.
Многоножки.
Ящик многоножек.
Они сияли.
Я прищурилась, глядя на зловещее сияние, которое они источали. Тусклое бело-зеленое. Они ползали поверх друг друга, сотни ножек трепетали, передвигаясь. Некоторые сидели на влажной губке и напитывались жидкостью. Некоторые были вокруг тарелки еды. Это был не просто ящик, в нем для них была устроена среда обитания.
В спальне тети.
Я вспомнила слова мамы о том, что Шаула шла по стопам родителей, но решила стать служителем. Откуда тогда в ее спальне ящик с образцами ее старой работы? Многоножек нельзя было назвать домашними питомцами, как жуков-оленей или богомолов. И она не показывала их, хоть они и необычно сияли. Я чуть тряхнула коробку, чтобы тела зашевелились. И я снова ощутила запах миндаля. Это был их защитный механизм. Они выпускали ароматную жидкость, чтобы отогнать хищников.
«Зачем они тете здесь?».
Я отклонилась от ящика, мысли путались. И тут я поняла, что голоса из кабинета перешли в фойе.
Приблизились.
Я снова сжалась, прижала колени к груди, раздавливая корзинку. Тарантул зашипел.
«Молчи!» — яростно подумала я. |