— Мы дали вам лошадей, — прошипел он. — Мы заботились о твоей больной женщине, мы дали вам воду и еду. Тебе нечего больше требовать от нас.

— Я могу потребовать гостеприимства, его вы обязаны оказать каждому. Это обычай Салсет.

— Не учи МЕНЯ обычаям Салсет! — его голос дрожал от старости и гнева, а не от страха. — Это ты забыл наши обычаи и добился помощи незамужней женщины.

Я тоже разозлился.

— Ты знаешь не хуже меня, что Сула решала сама. Она была свободной, не связанной ни с одним мужчиной. Женщины Салсет живут с кем хотят пока не примут в свой хиорт избранного ими мужа. Ты просто ревнуешь, старик — она предпочла чулу и отказала шукару.

— Ты заставил ее сказать, что это ТЫ убил зверя.

— Я убил его, — ровно сказал я, — ты тоже это знаешь… Но ты никак не хочешь признать, что чула преуспел там, где ты провалился, — взглянув на поношенную одежду и старый хиорт, я понял, что шукара преследуют неудачи. Когда-то он был очень богатым человеком. — Ты уже не владеешь магией? Разве боги отвернулись от тебя?

Я понимал, что старик, сидящий передо мной, скорее всего не проживет и года, и не хотел говорить с такой горечью и надрывом, но я не мог забыть, какой была моя жизнь с Салсет. Я не обязан был с ним любезничать. Я не должен был ему ничего, кроме искренности. Я ненавидел старика.

— Жаль, что ты не умер от яда, — прошептал он. — Еще день, и ты бы сдох.

— И я благодарен Суле, — заметил я и понял, что мое терпение истощилось. — Где ее хиорт, шукар? Скажи где Сула. Обычаи Салсет обязывают тебя помочь гостю.

Он покусал сморщенные губы, показав оставшиеся зубы, коричневые от ореха беза, и плюнул мне под ноги.

— Когда придет джихади, Юг навеки избавится от тебя и таких, как ты.

Шукар подтвердил мои подозрения, но о джихади я с ним разговаривать не стал.

— Где Сула, старик? Мне не до тебя.

— А мне не до ТЕБЯ. Ищи Сулу сам, — покрытые пленкой глаза прищурились. — И надеюсь, тебе доставит удовольствие то, что ты увидишь, потому что случилось это по твоей вине!

Я не стал терять время, задавая ненужные вопросы или пытаясь разобраться в неопределенном заявлении старика. Я сразу пошел искать Сулу.

А когда я нашел ее, я понял, что она умирает. Я чувствую смерть когда она близко.

— Сядь, — пригласила Сула, когда я застыл у входа.

Я сел. Я почти упал. Я не мог произнести ни слова.

Сула улыбнулась хорошо знакомой улыбкой.

— А я думала, позволят ли боги мне снова увидеть тебя.

День был серым и угрюмым. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь плотные облака, рисовали охровую паутину на оранжевых стенках ее хиорта. Свет обмывал все, что скрывал хиорт сиянием желтым как старая кость, и от этого смотреть на Сулу было жутко.

Передо мной лежала моя третья Сула. Первую я узнал когда ей только исполнилось двадцать. Стройная, нежная девушка с типичными для Салсет чертами: широкое подвижное лицо, глубокая переносица, черные волосы такие густые и тронутые солнцем, что днем они отливали красным, а по ночам казались мне черным шелком.

Второй Суле было лет сорок. Она уже начинала стареть и лишилась прежней красоты, но у нее остались щедрость и доброта, в которых я так нуждался. Она спасла Дел и меня, когда у нас уже не осталось надежды. Она вырвала из смертоносных объятий Пенджи. А теперь эта женщина умирала на моих глазах.

Со дня нашей встречи прошло чуть больше года, но третья Сула сильно похудела.