Изменить размер шрифта - +
 — Уж разумеется, даже ваши туземцы без колебаний убьют… убьют… червя!

Фраффин все так же смотрел на него.

— Ну? — настаивал Келексель.

Фраффин продолжал безмолвно смотреть.

Келексель почувствовал, как в нем разгорается гнев. Он уставился на Фраффина.

— Это же просто мысль, — сказал Режиссер. — То, с чем можно играть. Ведь мы тоже играем с мыслями, не правда ли?

— Безумная мысль, — прорычал Келексель.

Он напомнил себе, что находится здесь, чтобы устранить угрозу, исходящую от сумасшедшего Режиссера этого корабля. А он выставлял свое преступление напоказ! Это вызовет по меньшей мере строгое осуждение и смещение с поста. И если это было общей практикой — о, что будет тогда! Келексель сидел, разглядывая Фраффина, предвкушая приближающийся момент осуждения, праведный гнев, угрозу вечного изгнания. Пусть Фраффин попробует черноту вечной скуки! Пусть этот безумец поймет, что значит вечность на самом деле!

На миг эта мысль застыла в мозгу Келекселя. Он никогда прежде не рассматривал ее с такой точки зрения. «Вечность. Что она значит на самом деле?» — подумал он.

Он попытался вообразить себя покинутым, предоставленным самому себе на нескончаемо долгое время. Разум отверг эту мысль, и Келексель почувствовал укол жалости к Фраффину.

— Сейчас, — сказал Фраффин. — Время подошло.

«Неужели он подстрекает меня обвинить его? — удивился Келексель. — Это невозможно!»

— Имею удовольствие сообщить вам, — сказал Фраффин, — что у вас будет еще один отпрыск.

Келексель сидел с вытаращенными глазами, ошеломленный. Он попытался что-то сказать, но язык не подчинялся. Через некоторое время он вновь обрел дар речи, прохрипел:

— Но откуда вы…

— О, конечно же, это произойдет не законно утвержденным способом, — сказал Фраффин. — Не будет ни маленькой деликатной операции, ни оптимального выбора донора яйцеклетки из банков в яслях Главенства. Ничего столь обыденного.

— Что вы…

— Ваша туземная наложница, — сказал Фраффин. — Вы оплодотворили ее. Она будет вынашивать ваше дитя… старинным способом, как мы делали когда-то давно, еще до того, как Главенство не упорядочило этот процесс.

— Это… это невозможно, — прошептал Келексель.

— Отчего же, — возразил Фраффин. — Видите ли, дело в том, что это планета, полная диких чемов.

Келексель сидел молча, пытаясь постичь зловещую красоту откровения Фраффина, видя жизнь за этими словами, видя все происходящее здесь таким, каким должен был увидеть с самого начала. Преступление было таким простым. Таким простым! Как только Келексель преодолел ментальный барьер, не позволявший думать о подобных вещах, как все стало на места. Это было преступление, соответствовавшее уровню Фраффина, преступление, которое никакому другому чему и в голову бы не пришло. На Келекселя нахлынуло чувство извращенного восхищения Фраффином.

— Вы думаете, что вам стоит лишь обвинить меня, как Главенство все устроит, — сказал Режиссер. — Подумайте о последствиях. Существ с этой планеты стерилизуют, чтобы не портили родословную чемов. Планету забросят до тех пор, пока мы не сможем найти ей достойное применение. Ваш новый отпрыск, полукровка, разделит судьбу остальных.

Келексель неожиданно ощутил, как в нем начали воевать забытые инстинкты. Угроза в словах Фраффина открыла резервы таких чувств, которые казались Келекселю надежно запертыми. Он никогда не подозревал опасного могущества сил, считавшихся скованными — навечно.

Быстрый переход