|
Они снова увиделись зимой 1812 года, когда Базиль и также служивший в колонновожатых в Петербурге двоюродный брат Тропинина по матери, Митя Усов, получили из своего штаба командировку в Москву для снятия копий с военных планов, хранившихся в московском архиве. Базиль, чтобы не развлекаться светскими удовольствиями, получив планы, уговорил Митю уехать с ним в можайскую деревушку Усовых Новоселовку, где оба они и просидели над работою около месяца, а на масленой, окончив ее, явились ликующие в Москву и со всем увлечением молодости окунулись в ее шумные веселости. Илья Тропинин в это время, вопреки своим юношеским уверениям, был уже не только женат и беспредельно счастлив, но и крайне расположен сосватать и женить самого Перовского. Встреча Базиля с свояченицей Тропинина Авророй Крамалиной помогла Илье ранее, чем и сам он того ожидал. Перовский на пасху стал то и дело заговаривать об Авроре, а в мае, как замечал Илья, он был уже от нее без ума, хотя все еще не решался с нею объясниться. IV Весть о призыве офицеров к армии сильно смутила Перовского. Он объяснился с главнокомандующим и, для устройства своих дел, выпросил у него на несколько дней отсрочку. За неделю перед тем он заехал на Никитский бульвар, к Тропинину. Приятели, посидев в комнате, вышли на бульвар. Между ними тогда произошел следующий разговор: - Итак, Наполеон против нас? - спросил Тропинин. - Да, друг мой; но надеюсь, войны все-таки не будет, - ответил несколько нерешительно Перовский. - Как так? - Очень просто. О ней болтают только наши вечные шаркуны, эти "неглиже с отвагой", как их зовет здешний главнокомандующий. Но не пройдет и месяца, все эти слухи, увидишь, замолкнут. - Из-за чего, однако, эта тревога, сбор у границы такой массы войск? - Меры предосторожности, вот и все. - Нет, милый! - возразил Тропинин. - Твой кумир разгадан наконец; его, очевидно, ждут у нас... Поневоле вспомнишь о нем стих Дмитриева: "Но как ни рассуждай, а Миловзор уж там!" Сегодня в Дрездене, завтра, того и гляди, очутится на Немане или Двине, а то и ближе... - Не верю я этому, воля твоя, - возразил Перовский, ходя с приятелем по бульвару. - Наполеон - не предатель. Не надо было его дразнить и посылать к нему в наши представители таких пошлых, а подчас и тупых людей. Ну, можно ли? Выбрали в послы подозрительного, желчного Куракина! А главное, эти мелкие уколы, постоянные вызовы, это заигрыванье с его врагом, Англией... Дошли, наконец, до того, что удалили от трона и сослали, как преступника, как изменника, единственного государственного человека, Сперанского, а за что? За его открытое предпочтение судебникам Ярослава и царя Алексея гениального кодекса того, кто разогнал кровавый Конвент и дал Европе истинную свободу и мудрый новый строй. - Старая песня! Хорошая свобода!.. убийство, без суда, своего соперника Ангиенского герцога! - возразил Тропинин. - Ты дождешься с своим божеством того, что оно, побывав везде, кроме нас, и в Риме, и в Вене, и в Берлине, явится, наконец, и в наши столицы и отдаст на поругание своим солдатам мою жену, твою невесту - если бы такая была у тебя, - наших сестер... - Послушай, Илья, - вспыхнув, резко перебил Перовский, - все простительно дамской болтовне и трусости; но ты, извини меня, - умный, образованный и следящий за жизнью человек. |
