- Хотя он и дезертир, а все же получил в дар свободу!.. Случаются же такие невиданные вещи! Эх!.. Нужно сказать, что Сулла был в эту минуту
в своем лучшем настроении, раз он решился на такую щедрость.
- Уж то-то злился ланиста Акциан! - заметил старый гладиатор.
- Еще бы! Уходя, он вопил, что его ограбили, разорили, зарезали...
- Его товар был и без того оплачен Суллой очень щедро.
- А ведь в юности, - сказал атлет, - Сулла был довольно беден, и я знал гражданина, в доме которого он, больной, несколько лет жил на
полном иждивении, платя три тысячи сестерций ежегодно. Потом в войне против Митридата и при осаде и взятии Афин он взял себе львиную долю
добычи. Затем пришло время проскрипций, и, вы поверьте, что по его приказу было зарезано семнадцать бывших консулов, семь преторов, шестьдесят
эдилов и квесторов, триста сенаторов, тысяча шестьсот всадников и семьдесят тысяч граждан, а все имущество этих лиц было конфисковано. И разве
при этом Сулле лично ничего не перепало?
- Я бы хотел иметь ничтожную частицу того, что досталось ему во время проскрипций.
- Однако, - сказал Эмилий, который в этот вечер, казалось, был настроен философствовать, - этот человек, сделавшийся из бедняка богачом, из
ничего - триумфатором и диктатором Рима, человек, золотая статуя которого стоит перед Рострами с надписью “Корнелий Сулла Счастливый -
император”, - этот всемогущий человек поражен недугом, от которого его не могут избавить ни золото, ни лекарства!
- И поделом ему! - вскричал хромой легионер, который, как бывший участник африканских войн, был почитателем памяти Кая Мария. - По заслугам
ему эта болезнь, этому дикому зверю, этому чудовищу в образе человеческом! Так отмщена кровь шести тысяч самнитов, которые сдались ему под
условием, что им будет сохранена жизнь, и которых он приказал перебить в цирке стрелами; и в то время как при раздирающих душу криках этих
несчастных все сенаторы, собравшиеся в курии Гостилия, в страхе вскочили с мест, он с жестоким спокойствием сказал: “Не тревожьтесь, отцы
сенаторы, это несколько злоумышленников наказаны по моему приказанию; продолжайте ваше заседание”.
- А резня в Пренесте, где он приказал убить в одну ночь двенадцать тысяч несчастных обитателей этого города, без различия пола и возраста,
за исключением того гражданина, у которого он гостил?
- Эй, ребята! - закричала Лутация со своей скамейки, - мне кажется, что вы говорите дурно о диктаторе Сулле Счастливом. Так я вам советую
держать язык за зубами, - я не желаю, чтобы в моей таверне оскорбляли имя величайшего гражданина Рима.
- Вот тебе на! Эта проклятая кривоглазая принадлежит к партии" Суллы! - воскликнул старый гладиатор.
- Эй ты, Меций, - вскричал тотчас же на это могильщик Лувений, - говори с уважением о нашей дорогой Лутации!
Вдруг с улицы послышался ужасный хор женских голосов. Все взгляды устремились к входной двери кабачка. В нее входили, горланя и танцуя,
пять девиц в коротких до неприличия платьях, с нарумяненными лицами и голыми плечами. Они непристойными словами отвечали на громкие крики,
которыми их встретили.
Лутация и ее рабыня приготовляли в другой комнате ужин, судя по всему - обильный.
- Кого это ты ожидаешь сегодня вечером в свой кабак, чтобы угостить этими кошками, изжаренными вместо зайцев? - спросил нищий Веллений. |