Полиция утверждает, что никакой прямой связи между этими преступлениями не обнаружено».

Я потряс головой. Наверное, не понял. Похищение бесценных предметов искусства… Какое похищение? Ди сказала — дело сорвалось.

Я вернулся к газете. Дальше приводились имена убитых. Обычно, читая такие сообщения, мы видим некие абстрактные лица, незнакомые фамилии. Но здесь все было по-другому. Их имена не были для меня абстрактными. Их лица не были просто картинками. Микки, Бобби, Барни, Ди… и, конечно, Тесс.

«Это не сон, Нед. Все по-настоящему. Это происходит с тобой наяву».

Далее в газете сообщалось, как именно три дорогие картины были похищены из громадного, в сорок комнат, особняка Каса-дель-Осеано, принадлежащего бизнесмену Деннису Стрэттону.

«Общая стоимость неназванных украденных шедевров составляет примерно 60 миллионов долларов. Таким образом, данная кража попала в ряд крупнейших подобного рода преступлений на территории США».

Я не верил глазам.

Похищены? Но ведь нас же подставили. Подставили по-крупному.

Долли принесла оладьи. Выглядели они расчудесно и пахли еще лучше, только аппетит уже пропал. Я просто не чувствовал голода.

Налив кофе, она участливо спросила:

— Все в порядке, дорогой?

Я вымучил подобие улыбки и кивнул, однако не смог произнести ни слова. В голове уже формировалась новая мысль, и она несла с собой новый страх.

Теперь они выйдут на меня.

Так или иначе, все выползет наружу. Я пребывал не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво и последовательно, но одно было совершенно очевидно: как только полиция нагрянет к Солли, они получат номер моей машины.

Глава 24

Первым делом избавиться от «бонвиля».

Заплатив по счету, я проехал чуть дальше и свернул к торговому центру, где снял и забросил в кусты номера, а потом убрал из салона все, что могло вывести на мой след. До города добрался пешком. Роль местного автовокзала выполнял небольшой ангар. К этому времени на всех моих мыслях уже лежал багряный отсвет паранойи. Боже, что со мной стало? Я шарахался от каждой тени.

Час спустя автобус вез меня в Файетвиль, в Северную Каролину. Снова на север. Только на север.

Теперь я знал, куда держу путь. Впрочем, наверное, я знал это с самого начала. Заправляясь бургером с жареной картошкой на вокзале в Файетвилле, я не смел поднять глаз, как будто каждый присутствующий только того и ждал, чтобы сделать слепок с моей физиономии.

Уже стемнело, когда я перескочил в «грейхаунд», следующий до Нью-Йорка через Вашингтон.

И Бостон. А куда еще, черт возьми, я мог податься?

Там все и началось, верно? Там сложился идеальный расклад.

В пути я либо дремал, либо пытался придумать, что буду делать, когда попаду в Броктон. Я не был дома четыре года, со времен моего Великого Прегрешения. Я знал, что отец болен, хотя он и раньше, до болезни, вовсе не являл собой несокрушимую опору, Гибралтарскую Скалу. Чтобы убедиться в этом, достаточно посчитать, сколько раз его арестовывали за все на свете, начиная от скупки краденого и кончая букмекерством, и добавить три отсидки в тюрьме Соуз в Ширли.

Что касается мамы… Скажу так: она прожила там всю жизнь. Моя преданнейшая болельщица. По крайней мере после моего старшего брата, Джона Майкла, застреленного при ограблении винной лавки. Так что у нее остались двое, я и Дейв, мой младший братишка. Ты не пойдешь по их следам, Нед, пообещай мне это. Ты не станешь таким, как твой отец. Или старший брат. Я дал ей такое обещание. Давно. Не раз и не два она вытягивала меня из неприятностей. Забирала в полночь после тренировки в хоккейной команде Организации молодых католиков.

В том-то все и дело, что теперь я стал для нее настоящей проблемой.