Кухня благоухала, когда в нее вошел Клинт.

Увидев свечи, он удивленно поднял брови.

— Не волнуйся, — успокоила его Бренда. — Я поставила их не для создания романтической обстановки. Небольшое происшествие… С запахом.

— К этому мы уже привыкли.

Что прозвучало в его голосе? Облегчение? Разочарование?

Несмотря на легкое беспокойство, Бренда была довольна видом Клинта, который обычно одевался очень просто. Но в этот вечер на нем были черные слаксы, белая рубашка с расстегнутым воротником, красивая спортивная куртка. Одевшись таким образом, он показал, что понимает важность предстоявшего события.

Клинт несколько раз потянул носом, и Бренда увидела, что ему стоит больших усилий сохранять спокойствие. А его голос, когда он небрежно — слишком небрежно — спросил, что у них на ужин…

Он обеспокоен!

— Что это? — спросил Клинт, глядя на руку Бренды. — Ожог?

— Пустяки! Я случайно прикоснулась к решетке в духовке.

Клинт подошел к ней и мягко взял за руку.

— Больно, наверное.

Теперь совсем не больно!

— Ни чуточки.

— Бедное дитя! — пробормотал Клинт, направляясь к шкафчику с лекарствами. — Сядь на стул.

Бедное дитя? Меньше всего ей было нужно, чтобы он жалел ее и считал ребенком!

«Посмотрим, что Клинт скажет, когда окажется со мной в горячей ванне!»

Он присел перед Брендой, осторожно промыл ожог и неожиданно поднес ее руку к губам.

У Бренды перехватило дыхание. Так поступают с ребенком, желая утешить его. Но горящий взгляд Клинта говорил о другом. Нанеся мазь на ожог, он отпустил руку Бренды.

— Ты хочешь, чтобы я сделал что-нибудь?

«Да, да. У меня на шее есть место, которое нужно поцеловать. И за ухом. И губы…»

— Помочь тебе с ужином? — улыбнулся он.

— Да, — Бренда сорвалась с места. — Займись грилем, пожалуйста.

Она открыла духовку и нахмурилась. Картофелины начинали чернеть. Максимально убавив температуру, Бренда вышла на веранду, неся на тарелке мясо.

На черном бархате неба мерцали звезды. На другой стороне озера в домах светились огоньки.

— Какое красивое, чудесное место! — сказала Бренда.

— Я люблю его.

— Ребекке оно нравилось?

Клинт грустно улыбнулся.

— Она была здесь всего один раз.

— Разве не она украсила детскую?

— Нет. Дизайнер интерьеров.

Глупо радоваться, но Бренда ничего не могла поделать с собой. Клинт никогда не говорит о покойной жене. Но если он все еще любит Ребекку, ее план обречен на провал.

— Ты скучаешь по ней, Клинт? — тихо спросила Бренда.

Он вздохнул, глядя на озеро.

— Мой брак не удался, Бренда.

— Что?

— Мы не были счастливы.

— Не были?

— Я испробовал все. Даже читал книги о том, как строить отношения. Когда я был ребенком, наш дом напоминал поле битвы между родителями.

— Сочувствую.

— Не нужно. Живя в таком мире, я научился многому, но не тому, как устанавливать отношения.

— Что пошло не так? — спросила Бренда, чувствуя важность своего вопроса.

— Мне было одиноко, как никогда в жизни. От супружеской жизни я ожидал противоположного, но, несмотря на все мои старания, достучаться до Ребекки я не мог.

— Пару раз я видела Ребекку, — осторожно сказала Бренда. — Тебе не приходило в голову, что она, возможно, не нуждалась в духовной связи? Она была очень замкнутой и самодостаточной женщиной.