Я заметил, как Огава Хана, еле держась на ногах, машет мне рукой с противоположной стороны зала.

Ну Огава! Взяла и напилась, несмотря на все мои запреты. Тьфу!

Я последовал за Акихибэ Акико к своей медсестре.

— Прр-р-рстите, Кацу-цураги-сан, — кивнул мне Огава Хана. — Эитиро-сан сказал, что сакэ взяли сли-и-ишком много, и его надо срочно утилизировать.

Я поражался, как легко Огаве произносить слово «утилизировать» и как трудно правильно назвать моё имя.

— Всё утилизировали, Огава-сан? — спросил я.

— Всё! — торжественно заявили хором Хана и Акико.

— На этот раз без метанола? — усмехнулся я.

— Без метанола, без пропанола, и даже без бутанола, — начала загибать пальцы Акихибэ. — Только этанол!

Торжество коллег подняло мне настроения, но напиваться вместе с ними до беспамятства мне не хотелось. Я решил немного перекусить, а после этого направиться домой. За столом сидел окосевший от выпитого сакэ реабилитолог Камада Рокуро.

Я присел рядом с ним и начал уминать суши. Кстати, меня очень радовал интересный факт о моём «анализе», которые я никогда не замечал, пока жил в России. Раньше я думал, что эта способность может осматривать только людей, но, как выяснилось, и сырую ещё не обработанную термически пищу, моя магия осматривает без каких-либо проблем. Эту возможность я открыл только после того, как вернул способность к «гистологическому анализу». Всё-таки кусочки лосося являются тканями, а не органами, поэтому изучить их можно только с помощью продвинутого «анализа».

Мне было известно, что японцы за тысячи лет хорошо научились готовить к употреблению сырую пищу, но я всё равно решил изучить рыбу на наличие яиц и личинок гельминтов.

Убедившись, что вся еда на столе не представляет опасности, я начал поглощать суши и роллы, запивая их грейпфрутовым соком.

— Кацураги-сан, я и не думал, что у вас в клинике бывает… Такое! — воскликнул Камада Рокуро. — На прошлых местах работы у нас были очень скудные корпоративы. И все они проходили за пределами клиники. Уж точно не в конференц-зале!

— Если честно, я сам вижу такое впервые, — улыбнулся я. — Видимо, новое руководство решило поддержать боевой дух своих сотрудников.

— И это мне по душе, — кивнул реабилитолог. — Кстати, Кацураги-сан, больше никаких проблем с вашими пациентами не возникло. Все приступили к реабилитационным процедурам. Оснащение вашей клиники меня очень радует, я такого ещё нигде в Токио не встречал!

Камада Рокуро ещё долго рассказывал мне о своей работе, пока я набивал живот рисом, рыбой и овощами. Но моё внимание привлёк Такеда Дзюнпей. Он сидел один в углу конференц-зала с бутылкой сакэ в руках. И она уже была практически пуста.

— Извините, Камада-сан, вынужден вас покинуть, — сообщил я, прошёл через толпу танцующих без музыки коллег и присел рядом с Такеда Дзюнпеем.

— Кацураги-сан? — с полузакрытыми глазами произнёс он. — Пришли позлорадствовать?

— С какой стати я должен это делать? — не понял я. — Такеда-сан, буду откровенен, выглядите вы слишком уныло для этого праздника.

— Так же, как и вы, — усмехнулся он. — Я пью в одиночестве, а вы совсем не пьёте. Мы оба непохожи на наших коллег.

Я всегда считал, что пословица «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» очень правдива. Меня беспокоило ментальное состояние Такеды. Он выглядел подавленным.

— Я так хотел вернуться назад — на десятый ранг, — вздохнул он. — Но вы меня опередили, Кацураги-сан. Теперь у вас пятый, а у меня четвёртый. Видимо, дальше продолжать нет смысла.