— Такеда-сан, а вам так важно вернуться на десятый? — спросил я. — Зачем?

— Хочу исправить допущенные ошибки… — вздохнул он. — Боже, я такой идиот, Кацураги-сан. Полгода мстил Эитиро Кагами за то, что он меня понизил. И всё для чего? Кому от этого лучше? Он ведь был вынужден так поступить. Я допустил врачебную ошибку, и он понизил меня до первого ранга. Это я виноват, а не он.

О том, что Такеда Дзюнпея понизили из-за врачебной ошибки, я знал уже очень давно. Но мне пока что так никто и не рассказал, что натворил мой коллега.

— Вижу, вам интересно, Кацураги-сан… — прошептал Такеда Дзюнпей. — Я расскажу вам, как это вышло. Может, вам удастся стать достойным врачом, в отличие от меня.

— Такеда-сан, не говорите глупости, — перебил его я. — Многие врачи допускают ошибки. Мы ведь — не роботы. Любой человек может сделать что-то не так, как надо.

— Вы не понимаете, Кацураги-сан. Вижу, что не понимаете, — помотал головой он. — Но я расскажу вам.

Такеда сделал глубокий вдох, а затем заявил:

— Я убил человека.

Глава 23

Врач, который убил человека…

Да, я прекрасно понимал, как это трудно перенести. На моём опыте такого не было, но я знал многих лекарей и простых врачей, которые сталкивались с такой проблемой.

Ятрогения. Так это называется в медицинском сообществе. Ситуация, когда врач неумышленно наносит вред своему пациенту. Есть даже группа болезней, которые называются ятрогенными, то есть, вызванными врачами.

И к сожалению, от них невозможно избавиться. Даже прилежные, дисциплинированные специалисты могут допустить ошибку. От этого никто не застрахован. Не могу сказать, что это происходит очень часто, но всё же бывает. Убрать ятрогению можно только одним способом — полностью лишить мир профессии врача. Не будет медиков — не будет ятрогенных заболеваний.

Отсюда следует, что с этим явлением можно только смириться. К сожалению, с нагрузками, которые ложатся на врачей в современном мире, полностью искоренить эту проблему не получится.

Но ятрогения тоже бывает разной. Когда у пациента возникает аллергия на препарат, это очень лёгкая, сомнительная ятрогения. Когда пациенту становится хуже от лечения — это уже ятрогения средней тяжести.

Но когда хирурги забывают инструменты или вату в теле пациента, или же по вине врача и вовсе погибает человек, то это самая высшая степень ятрогении.

Убийство? Я бы так не сказал. Но многие могут с этим поспорить и будут правы.

— Что случилось с вашим пациентом, Такеда-сан? — спросил я.

— А вам до сих пор никто об этом не рассказал, Кацураги-сан? — вяло раскрыв глаза, спросил он.

— Я не интересовался. Всё-таки меня это не касается. Если вы не захотите рассказывать, то мы забудем об этой беседе, — уверил его я.

Но я чувствовал, что Такеда Дзюнпей очень хочет выговориться. И я не ошибся.

— Нет, Кацураги-сан, раз уж я сам начал этот разговор, то доведу его до конца, — вздохнул он и отпил сакэ прямо из бутылки.

Мой коллега скривился и поёжился, когда алкоголь достиг его желудка. Такеда уже чувствовал себя не лучшим образом, но я не стал его останавливать. Лишь чуть-чуть помогал его организму с помощью лекарской магии. Этого никто не мог заметить.

— Пенициллин, Кацураги-сан, — сказал он. — Вы ведь знаете, чем опасны антибиотики пенициллинового ряда?

— Часто у пациентов возникают на них аллергические реакции, — кивнул я.

— Верно. Это любой студент знает. Даже слишком любопытный школьник, который, опережая программу, лезет в темы фармакологии, может об этом знать, — заключил Такеда Дзюнпей.

Я уже начал догадываться, что произошло с пациентом моего коллеги, но было принято решение — не перебивать Дзюнпея.