— Нынешняя форма устройства устраивает если не всех, то подавляющее большинство населения. За исключением «покрасневших», понятное дело. И армию с флотом, где большинство составляют именно сибиряки. И вы хотите и с ними воевать, красных вам мало?!

— Мы не собираемся устраивать внутреннюю гражданскую войну, ее просто не будет!

— Вы наивны, Николай Георгиевич! Завтра, если заговорщиков не остановить, такая бойня начнется, что мне и представить страшно! И хуже того — вы уже начали лить кровь. Связь с Омском прервана, ваши офицеры заблокировали телеграф. Для чего? А тут может быть простое объяснение — провоцируя красных обстрелами, можно вызвать репрессии против сибирской делегации в Москве, — адмирал Смирнов с шипением выдохнул из груди воздух, ярость клокотала. — Гибель председателя правительства Вологодского и генерала Арчегова вызовет в Сибири всплеск ненависти, война станет понятной для населения. И ради этой цели вы уже приговорили тех, без энергии которых в декабре и январе мы бы не выстояли под напором красных! А ведь именно они сделали все, чтобы Сибирь получила своего царя!

— Большевики ничего бы не сделали с нашей делегацией. В худшем случае посадили бы под стражу!

— Я вам задам один вопрос — кто вас втянул в заговор? Молчите?! Тогда спрошу вас иначе — с вами его величество говорил по данному, скажем так, предприятию?

— Нет, государь со мной не говорил!

— Вы недавно имели беседу с генерал–адъютантом Фоминым и флигель–адъютантом Шмайсером! Ведь так?! А вы уверены, что эти господа не добавили что–нибудь лишнее от себя, проявив неуместную инициативу?

Ответить командующий флотилией не успел, как внезапно дверь отворилась, и в комнату буквально вбежал флаг–офицер. Его лицо было встревоженным донельзя.

— Прошу меня простить, ваше превосходительство! Срочная радиограмма оперативного дежурного! В Иркутске совершено покушение на начальника Генерального штаба генерал–лейтенанта Болдырева. Он убит выстрелом из винтовки. Покушавшихся на него задержать не удалось! И еще — неизвестными злоумышленниками ранен генерал–лейтенант Пепеляев!

— И вы это хотите списать на эсеров? Или на немыслимую случайность? Вот, значит, что вы с нами задумали сотворить?! И думаю не с полудня, а с утра пораньше, перед рассветом. Пока все спят. Ведь так?!

Смирнов побледнел от ярости, желваки заходили под кожей. Адмирал тяжело поднялся со стула, ненавидяще смотря на Фомина, который отвел взгляд в сторону.

И Михаил Иванович все понял — не время уже для разговоров, когда его практически не осталось. Адмирал громко произнес, почти выкрикнул:

— Капитан–лейтенант Миллер! Капитан–лейтенант Тирбах!

— Я здесь, ваше превосходительство!

Офицеры моментально появились в раскрытой двери, дружно шагнув в нее. Они прекрасно слышали весь разговор и оба кипели от распирающего их праведного гнева.

Взгляд Смирнова уткнулся в Тирбаха — тот встретил его прямо, демонстрируя готовность выполнить любой приказ.

— Я отстраняю капитана первого ранга Фомина от командования Байкальской флотилией. Приказываю взять его под арест. И еще, Петр Игнатьевич, поднимайте по боевой тревоге морскую пехоту и десантников учебного центра. Забирайте пулеметы и патроны. А вам, Владимир Оттович, приказываю принять Байкальскую флотилию!

— Есть принять флотилию, ваше превосходительство!

— Корабли к походу и бою изготовить! Я поднимаю свой флаг на «Кругобайкальце»! Через два часа мы должны пойти на Иркутск!

ГЛАВА ШЕСТАЯ И останутся как в сказке

(14 мая 1920 года)

Порт Байкал

Массивный корпус ледокола возвышался над «вилкой», хорошо освещенный бледным светом полной луны.