Торг начался, причем Козицкий сразу завысил начальные ставки.

— Я бы сформулировал это по-иному, — тихо возразил я. — Я прошу вас лишь повременить два дня с исполнением малой части ваших профессиональных обязанностей и сделать это в интересах вашего же государства.

— Будьте любезны, конкретизируйте, — с вежливым удивлением проговорил украинский премьер. — Я не вполне понимаю ход ваших рассуждений...

Ставки, предложенные мной, Козицкий счел слишком низкими. Ладно.

— Предположим, — сказал я, — вы сейчас едете в посольство и по телефону информируете президента Украины обо всех подробностях вашего визита в Кремль. Можете ли вы гарантировать конфиденциальность сообщения?

Пан премьер изобразил на лице некое подобие обиды. Но промолчал. С сохранностью секретов в Украине было еще хуже, чем в России.

Кроме того, никто не мог дать гарантию, что информацию не украдут еще по пути из Москвы в Киев. Официально ни ФСБ, ни ГРУ уже не баловались перехватом международных разговоров, но вся аппаратура у них была, и проконтролировать каждое из подразделений секретных служб еще никому не удавалось. Вдобавок, и украинская Безпека тоже могла где угодно наставить свои микрофончики.

— Итак, информация будет разглашена, — сделал я печальный вывод. — Что дальше? Давайте спокойно проанализируем всю цепочку возможных последствий. Первое звено: сведения о болезни Президента России просачиваются в прессу. Следующее звено: во время послезавтрашних выборов...

На третьем этаже внезапно с шумом открылась дверь квартиры, и кто-то зашлепал прямо над нашими головами.

— ... Подожди, Дымок, — раздался надтреснутый старушечий голос. — Ведро вот помойное вынесу и дам тебе пожрать.

Однако верхний охранник премьера был уже начеку.

— Швыдко зачинитэ двери, — тотчас скомандовал он. — Тут йдуть таемни розмовы. Швыдче, стара, геть! Назад вернись, бабуля, кому говорю!

— Чегой-то, мусор нельзя вынести? — рассердилась бабуля наверху. — Да где это видано...

— Ни! Нельзя! — Охранник премьера, похоже, занервничал. Послышалось металлическое клацанье затвора. — Геть! Вы нэ повынни видчиняты двери!

— Дожили! — запричитала невидимая нам старушка. — Чеченская мафия была, армяны с чурками были, теперь хохлы со своими порядками... Кончилось мое терпеньице. Все, звоню в райотдел!

Переводчик Козицкого стремительно отлепился от стены, взлетел вверх по лестнице и что-то невнятно забубнил. Дверь наверху разом захлопнулась. Переводчик, похожий на молотобойца, вернулся на свой пост и скромно обронил:

— Все в порядке. Продолжайте. Я уговорил ее никуда не звонить.

— Так быстро, Сердюк? — недоверчиво спросил украинский премьер.

Все то время, пока длилась пауза в нашей с ним беседе, он мученически кривил губы. Я его отлично понимал. Конечно, подъезд в Большом Афанасьевском переулке — необычное место для сепаратных переговоров о судьбах двух европейских держав.

— Быстро и надежно, — с гордостью ответил переводчик Сердюк. — Она думает, мы мафия. Вот я и объяснил ей, что если она скажет кому-то хоть слово, наша мафия взорвет весь этот дом.

26. СОРАТНИК ГЕНЕРАЛА ПАНИН

Консультант Гриша Белов обошелся мне дешево, почти даром. В институте, где он изучал каких-то древних французских королей, уже год никому не платили зарплату, даже их директору-академику. Институтские специалисты, кто поэнергичней, давно разбрелись по частным фирмам и торговым палаткам, а этот, без коммерческой жилки, прибился к нам. И со временем пригодился. Когда Генерал выступал перед интеллигентами, то в его речи, кроме дежурных афоризмов, всегда имелась парочка умных фраз, написанных рукою Гриши.