Поздно. Наша «Чайка» уже плавно тормозила.

— Приихалы, Василь Палыч, — сказал водитель Яша.

5. «МСТИТЕЛЬ»

Когда не стреляли, сержант наш любил побазарить. До службы он год проучился в каком-то навороченном институте, вылетел оттуда за пьянки-блядки и считал себя великим умником. Особенно среди таких дураков, как мы. «К каждому человеку нужен особый подход, — важно говорил он, прихлебывая из фляжки. — Индивидуальный. Поняли, вы, чморики? Ну-ка повторяйте по слогам. Ин-ди...» — Он шарил вокруг своими прозрачными зенками, ища того, кто осмелился бы промолчать. Такого он запросто отметелил бы за неподчинение командиру в боевых условиях. «... ви-ду-аль-ный», — вразнобой тянули мы, дружно мечтая, чтобы пуля снайпера-боевика поскорее заткнула скотине пасть. Но снайперы с сержантом были заодно и нарочно промахивались по такой здоровущей цели. В той сволочной войне все они были заодно: духи и отцы-командиры, тыловые воры и ублюдки-журналюги, генералы и депутаты, наши жирные попы и ихние визгливые муллы. Все. Заодно — и все против нас. Мы были их общей ошибкой, за которую никто из них не желал расплатиться. Ни один говнюк, в погонах или без. И лучшее, что мы смогли бы сделать для мамы-Родины — подохнуть вдали от нее, по возможности тихо.

«Ну-ка, чморье зеленое, еще разок, — командовал сержант, громко булькая дьявольской смесью из спирта и хинина. Ее, а не чистый спирт, он нарочно держал во фляжке. Знал, что охотников выкрасть и выпить эту дрянь среди нас не найдется. — Ин-ди... Не слышу!» Мы по слогам вновь выдавливали из себя любимое сержантово словечко. «Молодцы, — говорил наш мучитель. — Делаете успехи. Теперь я объясню вам смысл этого слова, как вы его обязаны понимать...» Эти объяснения мы слышали уже раз пятьсот.

«Если вы хотите убить соседа по коммунальной квартире, — продолжал обычно сержант, делая очередной глоток, — то использование для этого ручного пулемета Калашникова с секторным магазином эффективно, но... что?» Его злые гляделки буравили нас не хуже того самого пулемета. «Не-э-ко-ном-но», — хором отвечали мы. А что нам было делать? Сержант кивал в ответ: «Верно, чморики. Неэкономно и глупо. Дальность убойного действия пули — полтора километра, стоимость каждого выстрела из пулемета — порядка четырех баксов. Такое чморье, как вы, выпустит зараз не менее трети магазина, то бишь пятнадцать патронов долой. Шестьдесят баксов коту под хвост. А хорошая противопехотная мина МП-3 или МП-4К обойдется, между прочим, в полтора раза дешевле. Что из этого следует? Подкладывать соседу противопехотку, не так ли?» Мы отрицательно мотали головами. «Гляди-ка, соображают, — притворно удивлялся сержант, как будто не сам вдалбливал нам эти нехитрые премудрости. — Радиус поражающего действия таких мин не позволяет использовать их в закрытых помещениях, где вы находитесь сами. Соседа подорвете, но и сами не убережетесь от множественных проникающих осколочных ранений. Ну и мебель, конечно, поцарапаете, что в особенности жалко...»

Пошутив этаким макаром, сержант опять утробно булькал спирто-хининовым пойлом и снова принимался убивать воображаемого соседа. Сукин сын гонял нас взад-вперед по каталогу стрелкового оружия, боеприпасов и взрывных устройств, добиваясь, чтобы мы отвечали словно заведенные. Несмотря на свою контузию, я даже теперь мог протараторить тактико-технические данные каждой железки — включая тяжелый авиационный пулемет ЯкБ-12/7, которого в глаза никогда не видел. Я без подготовки ответил бы почти на всякий вопрос о мине или гранате любого типа. И это сейчас. А уж тогда, полтора года назад, — точно на всякий. Мы зубрили его поганые приколы вдоль и поперек, чтобы он только от нас отвязался и дал спокойно поспать и пожрать.