— А, вы пробуйте, конечно, — сразу согласился бес (13). — А когда не получится… Хи. Тогда уже отправляйтесь за матерью.

После этого он спрыгнул с подлокотника и повернулся к главе Барухов.

— И последнее, — проговорил он. И, на сей раз, в его голосе не осталось и следа от прежней игривости. — Приказ на скупку системного металла не в шутку был дан. Доминиум с прибором клал на цены и биржевые прогнозы. Относительно последнего отчета запас должен быть увеличен в два раза. Это ясно?

— Стихийный металл ради этого можно продавать? — уточнил Ханан. Лицо его приобрело нейтральное выражение.

— В последнюю очередь. Если не будет выхода, и не Ротшильдам, не русским и не британцам. Японцам или Орание-Нассау можно. Ясно?

— Да.

— Ну вот и ладушки! Хи! — хлопнул в ладоши моб. — И… смотрите, крыса!

Он резко ткнул пальцев куда-то в угол кабинета… но никто не прореагировал. Все продолжили смотреть на него.

— Ребят, вы б все-таки, хоть бы расслаблялись как. А то уже и не пошутить…

И, не договорив, растворился в воздухе.

Какое-то время после этого все сидели молча.

— Война с Перловыми — последнее, что нам нужно, — сказал Исаак.

— Поищи другой способ, — ответил Ханан.

— Если не найду?

На это глава Барухов уже не ответил. И так все было ясно.

— Насчет свадьбы ничего не решили, — напомнила Линда. — Не можем же мы…

— Все в силе, — сказал твердо Ханан.

— Но…

— Это решение принято, Линда. Не нами. Ты сама знаешь.

Третья. Зимняя Башня. Усадьба «Снежная»

Уставленная удобными диванчиками терраса смотрела на мерно покачивающий свои воды океан. Со стороны скалы, чей склон блестел крышами бассейнов и купален, в особняк несло клубы теплого влажного воздуха. Здесь посреди почти вечной зимы горячие источники вот уже не одну тысячу лет хранили этот островок неувядающего лета, где делали свои первые шаги — буквально делали — многие поколения ее великих предков. Также как и она делала. Как и во времена ее детства тут все еще пели птицы, все еще цвела акация, все еще таял воздухе снег, покрывая мелкой моросью воды залива и окружающие особняк лужайки.

— Ну и чего ты примчалась?

— Я что, тебя уже навестить не могу?

— Ох, милая, если бы я не знала тебя… дай-как подумать… а, ну да, всю твою жизнь! То может, тебе и удалось бы меня провести, как остальных.

Яна не нашлась, что ответить. По правде, она и сама не знала, что на нее нашло. Просто… поняла вдруг, что должна ее увидеть.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка.

— Лучше, — ответила мама.

Она всегда так отвечала. Теракт, во время которого мама повредила свой резервуар, произошел еще до рождения Яны. И вот уже почти двадцать лет одна из талантливейших стихийниц своего поколения не могла толком использовать ни одной техники.

— Серафима Григорьевна говорит, что теперь ты точно поправишься, — сказала Яна.

— Я хорошо себя чувствую, дочка. Что же касается Стихии… то возможно нам с ней просто не по пути.

Раздражение. Хотя ответ прозвучал сдержанно, но Яна все равно ощутила его тень. И было бы странно, если бы мама не устала от лечения за все эти годы. Больше всего девушке хотелось как-то подбодрить, убедить маму не сдаваться, когда результат так близок… И раньше она всегда так делала… да и Наставница советовала не бросать попыток…

Вот только в последнее время у Яны было четкое ощущение, что лучше всего было бы просто оставить маму ненадолго в покое.