Изменить размер шрифта - +
Да, теперь это и радиопередача, причем ежедневная. Юрий Краузе рассказывал про аресты в Одессе, что сделали задержанные выражалось максимально неконкретно — должностные преступления. Но все всё прекрасно понимали — берут за взятки и хищения. Среди арестованных сотрудники Черноморского морского пароходства — эти, наверное, за контрабанду…

А как иначе навести порядок?

Программа Человек и закон стала одной из основных, ей дал интервью я сам, ей были открыты многие двери в МВД и дано еще одно эфирное окно — во вторник. Буквально за месяц программа стала дико популярной, когда раздавалось в эфире "Здравствуйте товарищи, в эфире программа Человек и закон" — улицы пустели. По сути, Человек и закон делала то, что в другой реальности делала программа Взгляд — говорила о том, о чем раньше по телевидению говорить было нельзя.

Почему я это разрешил?

А что — по-вашему, лучше делать вид, что ничего не происходит? Глаза закрывать?

Человек и закон на самом деле отличается от Взгляда. Что такое Взгляд? Сидят в студии четыре человека и обсуждают ту или иную тему. Поговорили и разошлись — а делать то что?

А вот журналисты программы Человек и закон — они показывают не проблемы, а борьбу с ними. И если они находят проблему — то через какое-то время снимают второй ролик — о том, что предпринято. И это выходит в эфир. Человек и закон внедряет на советском телевидении важнейший, на мой взгляд, жанр — журналистского расследования.

Эффект от репортажей огромный. Два раза по итогам программы была вынуждена давать статьи Правда — на первой полосе. Один раз — показали женщину, которую лишают родительских прав за пьянку и их детей, в каких условиях они живут — в редакцию стали приходить письма с просьбой сообщить номер счета, куда перевести деньги. Под давлением общественности такой счет был создан — и нужную сумму детям собрали за два дня, а деньги все приходят, и пришлось организовывать фонд помощи для людей, которые были и будут показаны в программе.

Видеть это мне было радостно. Люди не равнодушны, люди готовы участвовать. Это важно — без этого не может быть никаких реформ. То, что осталось здесь после девяностых — намного страшнее…

 

В самолете — Ту-154, Ил тут не посадить — я взялся за вычитку проекта закона о кооперативном движении. Но нормально посидеть и подумать не вышло — сразу после взлета подошел адъютант.

— Михаил Сергеевич… экстренная…

Я развернул бланк с красной полосой. В незашторенном иллюминаторе внезапно посветлело — мы прошли облачный слой и вырвались на свет, к солнцу…

Тбилиси… массовые беспорядки… громят магазины… подступили к зданию ЦК Компартии Грузии… нападения на здания РОВД… сотрудников милиции и военных в форме. В беспорядках участвует не менее пяти — семи тысяч человек.

Приехали…

 

 

12 мая 1985 года

Подмосковье, аэродром "Жуковский"

 

Посадили нас не в Шереметьево — а на военном, в Жуковском.

На аэродроме — нечто среднее между деловой сосредоточенностью и плохо скрываемой паникой. Десятка два черных Волг, под прожекторами — военные и грузчики выстроившись цепочкой, грузят два Ил-76, погрузка идет и в Ту-134, личный самолет министра внутренних дел. Среди встречающих меня у трапа — министр Карпец, командующий Внутренними войсками, генерал-полковник Шаталин, еще несколько старших офицеров.

— Товарищ Генеральный секретарь…

С ходу вызверился на встречающих

— Что — меня ждете?! Руководящих указаний?!

 

— Я уже говорил на партконференции — руководящих указаний не ждать, брать ответственность на себя в рамках плана и закона, партия одобряет инициативу! Берите обстановку под контроль!

— Товарищ Генеральный секретарь… погрузиться не успели.

Быстрый переход