Волк лег на землю, закрыл глаза лапами и завыл, да так жалобно, что его подхватили не только собаки, но и кошки, и даже одна свинья на соседней улице, на которую в панике наступил какой-то горожанин, ударившийся в бега подальше от рыщущего по городу голодного волка. Повыв, Черногор встал, и молча побрел куда глаза глядят, не обращая внимания на Ваню. Тот семенил следом, пытаясь завязать разговор, но Черногор его не слушал. Он рассуждал, естественно не вслух, а про себя.

    Что же случилось с Ваней? – мучительно думал волк, и чтобы докопаться до истины начал восстанавливать в памяти все события минувших дней. Сначала его приголубила бабуля, и он заговорил на иноземном языке, да плюс стал таким пройдохой, что сумел объегорить цыган в карты. Потом ему досталось от Вакулы молотом по многострадальной голове, и он превратился в хозяйственного селянина. Потом дубинку на голову словил, и опять превратился в явно поумневшего пройдоху, а сейчас… волк резко затормозил.

    – Ваня, а бревнышки ты не в трактире позаимствовал?

    – Ну, да…

    – И чем ты их вышибал?

    – Вот эти четыре плечами, а вот это, самое большое, лбом.

    – Ваня, – до волка наконец-то дошло, – одолжи на время бревнышко. Вот это, самое большое.

    – Зачем?

    – Я тебя им подлечу, а потом…

    – Что потом?

    – Потом береги голову, Ваня. Ой береги… Ну, давай сюда бревнышко.

    – Не дам. Это для избушки.

    Их мирную беседу прервал шум, гам, вопли, отборный мат и женский визг, донесшийся до них из соседнего переулка. Волк, как и положено любому разумному существу, тут же нырнул под лестницу ближайшего магазинчика, а Ваня, как и положено нормальному дураку, рванул на шум, размахивая на бегу самым большим бревном, роняя на бегу те, что поменьше.

    – Кто тут девушек обижает!!?

    А в соседнем переулке шла серьезная разборка. Человек десять крепких мужичков дружно наседали на доброго молодца, который их мутузил направо и налево, лихо работая кулаками. Рядом, на булыжной мостовой сидела ослепительная блондинка в роскошном платье, и орала благим матом на всех подряд:

    – Как ты бьешь, сволочь! Идиоты! Кто ж так скручивает? А ну расступись, я сама его!

    Девица вскочила, нырнула в самую гущу схватки и, тут же вылетела обратно, схлопотав от кого-то по лбу. Вновь плюхнувшись задом на мостовую, она разразилась площадной бранью.

    – Ах вы сволочи! – взревел Иван, – деву невинную забижать!!?

    Когда за дело ратное берется добротный селянин, и бьется по принципу: развернись плечо, раскрутись бревно, шансов на победу у супротивников нет, и быть не может! Первый же взмах бревна унес пятерых нападавших в соседний переулок, второй заставил осыпаться еще пятерых нападавших со стены добротного кирпичного дома. Оттуда из окошка высунулась голова любопытной старушки, затем дернулась назад. Окошко торопливо затворилось.

    На поле боя осталась только верещащая девица и добрый молодец, которого нападавшим так и не удалось скрутить. Его Иван благословил тем же бревнышком, что и остальных, ударом сверху.

    – Чтоб девочек не обижал, – удовлетворенно крякнул Ванюша, поставил бревно на попа и повернулся к «спасенной» красавице в ожидании заслуженных похвал.

    Та уже не верещала. Она мрачно переводила взгляд с Ванюши на лежащие в живописном беспорядке неподвижные тела, и о чем-то напряженно думала.