У Кейнера заблестели глаза.

– Браво, брат. Тебя. Ну, может быть, еще твоего друга. – Он указал глазами на Герреру, который старался казаться невозмутимым. – Знаешь, что меня отталкивает в толстухах? Они не такие резвые. Они ленивы, потому что живот слишком тяжелый. Как у той брюхатой стервы из полиции, которая нам тогда попалась.

Тим почувствовал, как его лицо наливается кровью. Дрожащим голосом он произнес:

– Она достаточно резвая.

Кейнер изменился в лице:

– Так ты ее знал?

Тим уставился на него.

В глазах Кейнера блеснули искры радости.

– Жаль, что я не прихватил ее тогда. Мне ужасно хотелось выпотрошить ее и набить опилками.

Тим услышал приближающиеся шаги Медведя. Он уже занес над головой руку, приготовившись бить наотмашь, но Медведь схватил его под мышки и оттащил от Кейнера. Тиму ничего не оставалось, как опустить руку. Он яростно закричал и снова собрался кинуться на Кейнера; Медведь помешал ему, преградив дорогу своей могучей грудью. Кейнер разразился стальным хохотом.

– Вот дела, – наконец проговорил он, изучающе оглядывая Тима. – Так значит, ты муж этой помощницы. – Он снова рассмеялся, удовлетворенно потряхивая головой. – Иной раз, когда ни на что хорошее уже не надеешься, судьба сама преподносит подарок.

Тим облизал сухие губы.

– Философ.

– Мое новое увлечение.

– Теперь у тебя будет для этого достаточно времени.

– Пусть так, но войну-то вы проиграли. «Слезы Аллаха» уже в стране, и никуда им отсюда не деться. Пока я буду загорать в тюремном дворе, делая жим лежа, ты тоже можешь пофилософствовать о том, что я тебе сказал.

Медведь что-то довольно пробурчал себе под нос. Они правильно поступили, что дали Кейнеру почувствовать себя на коне. Тим вел допрос в нужном русле. Чтобы Кейнер мог злорадствовать и дальше, он должен был потрясти перед ним приманкой.

– Откуда ты знаешь, что наркотики уже ввезли?

– Знаю, и все.

– Почему ты так уверен, что мы уже не перехватили партию в Бэрбанке?

Кейнер подался вперед; его лицо исказила мстительная гримаса.

– Потому что…

Вдруг в камеру, хлопнув дверью, ворвалась Дана Лэйк, за ней следовал офицер охраны суда.

– Какого черта здесь происходит? Что ты им рассказал?

– Только то, о чем они уже знают. – Кейнер довольно оскалился. – А какая мне разница? Мне и так уже тысячу лет наклепали.

– Слушай, ты, кусок дерьма, если не хочешь сгнить здесь заживо без всякого шанса на условно-досрочное освобождение, заткни свою варежку!

Удивительно, но Кейнер внял этому совету.

Медведь излил свой гнев на офицера:

– Какого хрена она здесь делает?

Офицер пожал плечами, извиняясь:

– Не было выбора, дружище. Ты же знаешь.

– Гони ее отсюда. Он не обвиняемый, а пойманный беглый преступник. У него нет права…

– Спорим на твою задницу, что есть? – возразила Дана. – Я не без оснований полагаю, что вы вменяете ему новые преступления – по меньшей мере побег. Поэтому у него есть право хранить молчание. У него есть право на адвоката…

Медведь метнул на нее злобный взгляд и стремительно вышел из комнаты. Геррера побежал за ним, прихватив коробку. Дана волчицей глянула на Тима, скрестив руки; она повернула ступню, и из-под подола ее юбки изогнулась изящная линия икры.

Тим тихо сказал офицеру:

– Пусть шесть надзирателей переведут его в адвокатскую комнату. Если он станет сопротивляться, бросьте его в одиночную камеру, и тогда госпоже Лэйк придется подождать.