-  Пора? - дернул меня за правый рукав благородный идальго.

    Рекс боднул с противоположной стороны, явно намекая на то же.

    -  Пора, - решил я. - По коням!

    Дон Кихот проворно вскарабкался на снежный холм и оттуда пересел на спину Добрыни. Без панциря, но в массивном рыцарском шлеме с поднятым забралом и изломанным плюмажем идальго не кажется грозным, скорее потешным. А блестящие пластины на руках и ногах лишь усиливают это впечатление. Положение не в силах исправить и обнаженный меч, уж очень он короткий для конного воина. Не помню кто, но явно человек знающий, сказал, что «смех - это тоже оружие». Так кто теперь устоит против нас?!

    Бом!

    Двери. Против первого нашего наскока они устояли.

    Со стоном потирая ушибленное плечо, я сделал знак Дон Кихоту немного отодвинуться в сторону и взялся за рукоять меча-кладенца двумя руками.

    -  Мы про перчатку забыли, - встрепенулся благородный идальго, хлопнув себя по лбу. Вернее, он намеревался хлопнуть по лбу, но получилось по шлему. Звук вышел густым и протяжным, словно ударили в колокол.

    -  Какую перчатку?

    -  Рыцарскую. Ее нужно к воротам прибить в качестве объявления войны.

    -  А никакой войны не будет, - подняв кладенец над головой, заявил я.

    -  А что будет?

    -  Воздаяние, - ответил я и ударил мечом.

    Щепки шрапнелью брызнули во все стороны. Металлические полосы, которыми были стянуты двери, лопнули и свернулись в спираль, отстреливая крепежные шпильки.

    -  Ну как так можно?! - воскликнул идальго.

    -  С похитителями детей только так и можно, - отрезал я, нанося повторный удар.

    Расколотая пополам створка изогнулась пропеллером, но все еще держалась на засове.

    Следующим ударом я перерубил виднеющийся в трещине засов и ударом ноги отбросил начавшую заваливаться половинку с дороги.

    Рекс рыкнул и одним прыжком влетел в освободившийся проем. Следом вломился Добрыня с Дон Кихотом на спине, чей шлем загудел, не вписавшись в низкую балку.

    -  Ванюша!

    Но лишь ветер воет, жменями бросая на мраморный пол снег, да гулко мечутся по дворцу отзвуки стука копыт оленя и коня. Повсюду царит полумрак, нигде не трепещет живой огонек свечи, кованые решетки каминов скалят закопченные зубы, покрытые инеем.

    Никого нет.

    -  Ваня, сынок!

    Только эхо в ответ.

    -  Дождись остальных, - прошу я идальго. - И чтобы ни души не выскользнуло.

    Дон Кихот салютует мечом и замирает на пороге, готовый принять бой хоть с самим Сатаной. Хотя этого-то как раз опасаться не стоит. Ему, то бишь Сатане Первому и Единственному, нынче не до того.

    Спрыгнув со спины Рекса, я бросаюсь в первую дверь.

    Кухня с просторным подсобным помещением для поваров, которую кто-то приспособил под спальню, набросив на массивный сундук пуховую перину и набитую соломой подушку.

    -  Здесь никого нет, - сообщил я Дон Кихоту и устремился по лестнице вверх.

    -  Ванюша!

    Спотыкаясь и задевая стены, я взбежал на второй этаж и, свернув направо, принялся проверять все подряд комнаты, не особо церемонясь с дверями.