Рассуждать времени совершенно не было, и Якушев, как разъяренная пантера, в молниеносном броске настиг «профессора».

Постороннему наблюдателю, появись во дворе такой, открылась бы странная картина. Прямо у подъезда дюжий детина избивал степенного вида мужчину. Двое в капюшонах, подвывая то ли от боли, то ли от злости, елозили по асфальту.

Впрочем, избиение длилось недолго. Юрий Якушев резко ударил мужчину по кадыку. Тот дернулся и затих.

Пошарив в своем кармане, Якушев наконец то извлек оттуда ключи, чипом открыл дверь подъезда и втянул за собой тело «профессора». Несомненно, эта бестолочь была еще жива, Якушев брезговал марать свои руки о всякую шваль.

– Ну что, гадина? – хрипло выдохнул Юрий, как в былые времена, когда ему доводилось принимать участие в многочисленных боевых перестрелках, где его жизнь была не более чем разменной монетой. – Получил свое?

Желания читать «профессору» более длительную и содержательную лекцию у Якушева не было, и Юрий запустил руки в его кожаный портфельчик, изрядно потрепанный в результате длительной носки.

В подъезде было темно, чему Якушев давно не удивлялся и находил вполне логичное объяснение: местные жители регулярно выкручивали лампочки, впоследствии, по всей видимости, используя их в собственных квартирах. Нужно было спешить, поскольку в любой момент на пороге могли показаться какие нибудь сердобольные старушки, которых тут наблюдалось в избытке и которые, что им свойственно, не стали бы ни в чем разбираться, а тут же подняли бы вой и вызвали бы наряд полиции, предварительно сообщив полицейским, что в подъезде опять разгулялось хулиганье и на этих гадов все никак не найдется управы.

Пошевелив пальцами внутри портфеля, Якушев нащупал там пистолет с глушителем, завернутый в промасленную бумагу.

– Ишь ты, аккуратист, – сказал он себе под нос.

Распрямившись с едва слышным хрустом в коленных суставах, Юрий отбросил портфель в сторону и ловко спрятал пистолет за пояс под рубашкой, которая теперь уж точно промокла насквозь и крайне неприятно холодила его тело.

После такого покушения на его жизнь рядовой гражданин, если бы ему все таки посчастливилось выжить, побежал бы в полицию или, если бы был поумнее, метнулся бы домой собирать вещи и линять из города как можно скорее.

Якушев, однако, не спешил делать столь опрометчивые шаги, поскольку понимал, что в полиции его встретят отнюдь не с распростертыми объятиями, а визит в родную обитель может и вовсе оказаться последним. Как ни крути, что то делать надо было, поэтому Якушев, оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, вернулся к телу «профессора» и снял с него вначале пиджак, а потом брюки с рубашкой.

Глазомер не подвел Якушева – одежда оказалась ему впору. Переодевался он там же, в кромешной тьме.

Переодевшись, Юрий скомкал свою мокрую одежду и сунул ее в пакет, выуженный из кармана.

Снова раздался протяжный и неприятно звучащий писк, и Юрий вышел из подъезда. Тех молодчиков, которые за пару тройку сотен зеленых на водку с обильной закуской нанялись отправить бывшего спецназовца на тот свет, и след простыл.

Их решение в сложившейся ситуации было достаточно благоразумным, учитывая, как легко и изящно, а самое главное, болезненно накостылял им по загривку Якушев. Попадись они ему теперь под горячую руку, еще неизвестно, позволил ли бы им он уйти.

Во дворе было тихо и спокойно, и ничто даже не намекало на то, что в стандартном московском дворике только что могла разыграться кровавая драма. И снова усилился дождь.

Якушев выматерился, подумав, что меньше всего ему хочется сейчас мокнуть, попробовал закурить, но сигареты в мягкой смятой пачке напитались влагой, и поэтому он отправил их следом за своей мокрой одеждой в мусорный контейнер, который располагался в соседнем дворе.

Прежде чем выйти к метро, Якушев нарочно поплутал по дворам, чтобы убедиться в том, что за ним нет хвоста.