— Что вы хотите от меня? Лизы здесь нет, и мы не знаем, где она.

— Я не понимаю, о чем вы… оба. — Бен недоуменно переводил взгляд с меня на Исмайлова и обратно.

— Татьяна Александровна, насколько я помню? — обратился ко мне Исмайлов.

— Совершенно верно, — в тон ему ответила я.

— Признаться, мне самому хочется узнать всю эту историю до мельчайших подробностей, и раз вы заинтересовались моим отцом, хоть мне в это и не хочется верить, но, я полагаю, вы правы…

— В чем?

— В том, что мой отец каким-то образом замешан в этой непонятной истории.

— У вашего отца есть жена? — неожиданно в лоб задала вопрос я.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Насколько я понимаю, вы догадались, что в вашей стране меня интересуют не только древние обычаи и достопримечательности, а то, как эти обычаи могли бы косвенно влиять на логику поведения некоторых людей вашей национальности.

— Что вы хотите этим сказать? — Исмайлов-младший нахмурил брови, и лицо его приобрело строгость.

— Не хочу никого обижать. — Я прикурила сигарету от элегантно поднесенной Аслан-беем зажигалки. — Но знаю, что многие консервативно настроенные азербайджанцы имеют гаремы, когда это позволяет им финансовое положение. — При чем тут мой отец? — с вызовом бросил Аслан-бей.

— Я не буду ходить вокруг да около, но появление пожилого человека в номере отеля «Анба» несколько дней назад, где имела обыкновение останавливаться Елизавета Лисицына во время своего пребывания в Баку, наводит на определенные мысли. Пожилой человек азербайджанской национальности с тросточкой в руке, отделанной слоновой костью, и запечатленный на некоторых семейных фотографиях в качестве отца друга семьи, то есть вас, Аслан Гусейнович, — я укоризненно посмотрела на Исмайлова, — так вот, этот человек не может быть никем иным, как вашим отцом.

— Почему вы делаете такой категоричный вывод?

— Во-первых, не каждый человек азербайджанской национальности ходит с тросточкой в руке. Во-вторых, не всякая тросточка отделана слоновой костью. В-третьих, у Лизы не так много знакомых пожилых азербайджанцев. И наконец, горничная отеля обратила внимание, что этот самый пресловутый пожилой человек говорил с нахичеванским акцентом, который не спутаешь ни с каким другим.

— И что же?

— Полагаю, ваш отец, прельщенный молодой симпатичной женщиной, работавшей в фирме сына, решил сделать ее украшением своего гарема.

— И что же, вы полагаете, что он ее выкрал? — с явной иронией спросил Исмайлов. — Мой отец — культурный человек и к тому же сейчас очень болен, поверьте, ему не до молодых, даже очень симпатичных женщин.

— Я не думаю, что ваш отец опустился до уровня товарища Саахова из «Кавказской пленницы».

— Тогда что же вы думаете?

— Думаю, что Лиза, пользуясь своим безотказным влиянием на мужчин, решила жутко разбогатеть на их наивности.

— Как так? — Аслан скептически посмотрел на меня.

— При всей своей легкомысленности, мадам Лисицына отличается довольно практичным отношением к жизни. Она умеет использовать ситуацию, к тому же, как показывает практика моего расследования, одного лоха она уже кинуть сумела.

— Это кого же? — Брови Исмайлова поползли вверх.

— Вашего шефа, некоего Джебраилова Сулеймана Агаевича.

— Каким образом?

— Этот баран заплатил двадцать тысяч баксов, чтобы купить «порядочный женщин, понэмаешь», — очень точно передал интонацию Кинг-Конга Бен.