Изменить размер шрифта - +
Результат неудачно выбранной стратегии выхода. Но огнестрельные раны головы выглядели хуже. Обрабатывая их, я не мог не вспоминать о Ван Нго Вене, лежащем на асфальте флоридского шоссе с развороченным пулями черепом.

Восемь часов. Небо снова очистилось, солнце светит, как будто смеясь дурацкой шутке.

Через полтора года явление повторилось.

 

— Ты выглядишь, как будто веру потерял, — сказал мне однажды Хаким.

— А может, у меня её и не было.

— Я не про Бога. Бога ты вообще никакого никогда не ведал. Я имею в виду веру во что-то другое, не знаю даже, во что.

Весьма туманно. Но при следующем разговоре с Джейсоном я, кажется, частично проник в смысл сказанного Хакимом.

Джейсон позвонил, когда я был дома. На мой основной телефон, не на тот, который я таскал с собой талисманом. «Привет!» — «Привет!» — И он мне настоятельно рекомендует включить ящик для идиотов.

— Зачем?

— Включи новости. Ты один?

Конечно, один. Хватит с меня всяких Молли, не надо осложнять последние дни. Пульт управления телевизором валяется, как и почти всегда, на кофейном столике.

На экране сразу выскочила какая-то многоцветная диаграмма под неразборчивый бубнёж какого-то многомудрого эксперта. Я выключил звук.

— И что это я там вижу, Джейс?

— Пресс-конференция из Лаборатории реактивного движения. Данные от последнего орбитального приёмника. Надо понимать, передал эти данные репликатор.

— И?

— Дела идут. — Я живо представил себе его улыбку.

Спутник наблюдения принял узконаправленные сигналы от нескольких источников из другой солнечной системы. Что означало созревание уже не одной системы репликаторных колоний. И издавали эти колонии уже не младенческий писк, а нечто осмысленное. По мере созревания и старения репликаторных колоний рост их замедлялся, но зато оттачивалось функционирование. Они не просто глазели на светило и собирали энергию, они анализировали излучения, рассчитывали орбиты спутников, используя свои кремнеуглеродные нейросети, сравнивали, взвешивали — соображали. Не меньше дюжины колоний прислали данные, для сбора которых их и направили в глубины галактики. Четыре повторяемых пакета данных в двоичном кодировании открыли нам следующее:

1. В наличии планетная система звезды с массой в 1,0 солнечную единицу (1,981 х 10<sup>30</sup> кг).

2. В системе восемь планетарных тел значительного размера (масса Плутона не дотянула до порога обнаружения).

3. Две из этих планет оптически пусты, то есть закрыты Спин-оболочками.

4. Пославшие информацию колонии включили режим репродукции, послав в космос пакеты репликаторов, передвигающихся с помощью реактивной силы кометного пара.

Джейсон добавил, что то же самое сообщение разослано другим колониям, менее зрелым, и что колонии-получатели соответствующим образом реорганизуют свою активность и усилят репродуктивную функцию.

Иными словами, мы успешно заразили галактику квазибиологическими существами Ван Нго Вена.

Которые продолжали процесс.

— Но что это нам сказало о «Спине»? — спросил я.

— Пока ничего. Но погоди, этот ручеёк информации скоро вырастет в мощный поток. И мы сможем составить Спин-карту нашего ближайшего звёздного окружения. А то и всей галактики. И сможем узнать, откуда взялись гипотетики, где они ещё развлекаются «Спином», а главное — что происходит с мирами, когда их звёзды выгорают.

— Но это ничего не изменит, так ведь?

Он вздохнул, как будто расстроенный моим глупым вопросом:

— Даже если не изменит, лучше знать точно, чем гадать на кофейной гуще.

Быстрый переход