Я его точного адреса, кстати, и не знаю.
— А Альберт Хоман вам не давал адрес Икса?
— Нет, господин Муус, не давал. Он мне не был нужен.
— Другие вопросы Золик вам не задавал?
— Нет, другим не интересовался.
— А когда Хоман передавал вам картину, она была во что-то упакована? Или он вам ее просто так дал, без упаковки?
— Она в бумажный пакет была завернута, вроде, из-под какой-то почтовой посылки.
— На нем был написан адрес Яна Икса?
— Там были написаны какие-то адреса, но я особо на них не обратил внимания. Вы у Икса лучше об этом спросите.
— Золик видел этот пакет?
— Не знаю, может и видел. Он, хотя бы, не подавал виду, что заметил пакет.
— Вы мне не дадите его номер?
— Да, я его вам сейчас продиктую…
Закончив разговор с главным экспертом музея НАМСИ, следователь взял свой личный мобильный телефон и набрал номер Яна Икса.
— Алло, господин Икс?
— Да, я вас слушаю.
— Здравствуйте, это следователь Муус вас беспокоит. Я хотел одну деталь у вас уточнить. Ваша картина была упакована в бумажный пакет, да?
— Да, моя жена нашла дома старый пакет от какой-то посылки и завернула в него картину.
— На пакете был ваш адрес?
— Да.
— Вам случайно не знакомо имя Фердинанда Золика? Есть такой арт-дилер.
— Нет, господин Муус, я такого не знаю…
— Кроме Эдуарда Хори, с вами кто-либо другой не связывался насчет картины?
— Нет, никто больше не звонил.
— Хорошо, господин Икс, спасибо за информацию.
Муус положил мобильник на стопку бумаг и встал из-за стола, чтобы размять ноги и подумать над своим следующим действием. Нежданный звонок Бориса Ховаца и появление нового персонажа в этом запутанном деле — Фердинанда Золика — могли заметно ускорить ход расследования. Первым делом, однако, нужно было разыскать этого самого Золика, а потом выяснить, действительно ли он спросил Ховаца об эскизе нагой девицы просто так, из любопытства, или за этим скрывалось что-то еще. Чутье Мууса подсказывало ему, что второе предположение было ближе к истине.
Следователь вернулся к столу и подобрал мобильный телефон, чтобы сделать еще один звонок.
— Слушаю?
— Добрый вечер, я говорю с Фердинандом Золиком?
— Да, это я… а вы, простите, кто будете? — недоверчивым тоном спросил Золик.
— Я следователь Теодор Муус из центрального управления полиции. На днях была совершена кража одной картины, которая, предположительно, является подлинной работой художника Леонарда Эуса. Ее некоторое время назад исследовал Борис Ховац из НАМСИ. Он заявляет, что вы посещали его кабинет и видели картину. Вы это подтверждаете?
— Да, я иногда заказываю экспертизы в музее и поэтому бывал в его кабинете много раз. Я, действительно, видел одну картину, которая, по его словам, могла быть написана Эусом. Но это все, что я знаю о ней.
— Вы спрашивали Ховаца о ней и когда были у него за пару дней до кражи.
— Я просто так спрашивал. Все-таки, не каждый день на глаза попадаются неизвестные работы Эуса.
— А Ховац сам достал картину из пакета или вы его попросили вынуть ее и показать вам?
— Что? — удивленным тоном спросил Золик и на секунду замолк, видимо, соображая, что ответить, — картина лежала на столе Ховаца, я не помню, чтобы там был и пакет.
— Ну, хорошо, господин Золик… — хмыкнул следователь, — вы не могли бы завтра до обеда зайти в центральное управление, чтобы мы подробнее поговорили о картине?
— В смысле, на допрос?
— Нет, пока не на допрос, просто на разговор. |